Эхо Маккартни

Звук по Кремлевскому дворцу буквально парил. Он был почти материальным. Казалось, еще чуть-чуть, и можно будет протянуть руку и погладить его. А он может огрызнуться и укусить. Или убежать. Или, наоборот, обнять... Временами становилось жутковато: то сзади постреливают, то впереди взрывают. Эффект «звук вокруг» использовался на полную катушку. Старушка Фрекен Бок из сказки про Карлсона непременно спросила бы: «В каком ухе у меня жужжит?» Впрочем, случайных «старушек» в Кремле было не так много. Погоду делали давние поклонники Алана Парсонса, «подсевшие» на него еще в советские времена.

Про советские времена речь зашла еще накануне концерта. Встретившись с журналистами за день до выступления, Алан не стеснялся задавать вопросы сам. Его живо интересовало, было ли известно о нем в Советском Союзе. В ответ ему протянули виниловую пластинку Gaudi, выпущенную «Мелодией» в 1987 году, и заверили, что еще до нее вышла «усеченная» версия сборника лучших композиций. Парсонсу, таким образом, доказали, что он был одним из первых официально изданных в СССР западных музыкантов. Отвечая на вопрос «Новых Известий», как он себе представлял ситуацию с западной музыкой за «железным занавесом», Алан признался, что знал о существовании здесь «черного рынка», но мог лишь догадываться о том, насколько он заинтересовал официального издателя.

Алан Парсонс – толстый, важный, бородатый и с пышной шевелюрой. Одним только своим видом он требует уважительного к себе отношения. В Кремле Алан появился в дорогой бордовой накидке и показалось, что в детских сказках именно с него рисовали портреты русских купцов. Он монументально стоял в глубине сцены на возвышении, время от времени обращаясь то к клавишным, то к гитаре. Как известно, короля играет свита. Беготня, ужимки и прыжки его музыкантов перед зрителем не могли внести сомнения в то, кто здесь главный.

Несмотря на то, что он уже не молодой человек, в музыке Парсонс использует новейшие технологии. Он посадил за звукорежиссерский пульт своего сына Джереми, и на пару (точнее, втроем с художником по свету, который гениально «рулил» прожекторами) эти мастера творили чудеса. Впрочем, в команде Алана всего шесть человек. Помимо того, что у каждого свой инструмент, все шестеро – вокалисты. Все композиции, прозвучавшие на концерте, можно разделить на две части: электронные бессловесные «инструменталки», от которых дух захватывало, и «обычные» поп-рок-песни, принятые в мировом шоу-бизнесе за стандарт.

Концерт казался просто уникальным. С подобного уровня программами в этом зале у нас выступали звезды ранга Тины Тернер, Шер, Марайи Кэри и другие «сливки» музыкального общества, но они выглядели тускло, бледно и сонно на фоне бешеной энергии Парсонса, которая била ключом в его электронных композициях. Только ради двух композиций – Return to Tunguska и Play the Game (обе из последнего альбома) можно было приходить на этот концерт! Может быть, Alan Parsons Live Project – единственный в современной музыке проект, в котором инструментальные композиции без слов на голову выше, чем традиционные песни. Лишь главные мировые хиты Парсонса наподобие Eye In The Sky (1982 года выпуска), на которые, собственно, и пришел зритель, и хиты из альбома I Robot 1977 года способны были вызвать такое же восхищение, как и его новая электроника.

В России есть несколько стандартных мнений о том, кто выбирает наши города для гастролей. Например, «к нам приезжают только пенсионеры, к которым потерян интерес на Западе». Или «хорошее нам все равно не привезут, а если и привезут, играть будут левой ногой». Рок-профессура под управлением Парсонса опровергла эти утверждения. Есть музыка, которая как хорошее вино – с годами только лучше. Ее звук становится чище, а аранжировки – изощреннее и талантливее. Важно просто знать, какая именно музыка обладает таким чудодейственным свойством.