Актриса Олеся Железняк

– Олеся, какие события прошедшего года вы можете назвать самыми важными?

– Я тут совершенно случайно узнала, что все ждали конца света, закупались солью, сахаром, спичками, а меня это известие застало врасплох – я ведь телевизор не смотрю, газет не читаю, ничего не знаю. В моей жизни происходит так: осень наступила, потом зима пришла, дети заболели, потом выздоровели. И это – такое счастье, что все остальные события как-то меркнут. Что такое вообще – событие? Вот репетирую новый спектакль в театре, это – событие. «Пять вечеров» – и материал замечательный, и коллектив: режиссер Андрей Прикотенко, мой партнер – Андрей Соколов, еще играет Наташа Щукина, наши молодые ребята… Надеюсь, получится интересно.

– Вы служите в «Ленкоме» уже тринадцать лет. Почувствовали ли себя наконец тем самым поколением, на котором держится театр?

– Пока не почувствовала в себе особой уверенности, но понимаю, что произошла некая перестановка сил. Я ощущаю это примерно таким образом: когда есть родители, ты чувствуешь, что за тебя кто-то отвечает. Вот во времена учебы в институте я к Марку Анатольевичу Захарову относилась с трепетом, но чувствовала при этом некоторое «превосходство» (тогда были живы еще мои родители), и мне как-то было его даже жалко. Моя позиция была более защищенной благодаря маме и папе. Потом и у меня ушли родители, и я ощутила невосполнимую потерю. Так и в театре: я считала себя как бы маленькой, потому что там были потрясающие люди, а я как бы была у них под крылом, под защитой. А сегодня вдруг все изменилось. Вдруг я оказалась плотно занята в репертуаре, даже репетирую главную роль…

– Но когда у вас не было такой занятости в театре, вы ведь все равно не сидели без дела…

– Я не могу сказать, что отношусь к пробивным людям и что выражение «рвать когти» – про меня. Просто моя подруга Татьяна Кравченко однажды объяснила, что не надо отказываться ни от какой работы, иначе «от одной откажешься, от другой, и никто не поймет, что ты вообще нужна». Но так удачно сложилось, что предложения мне поступали от режиссеров, которых я знала еще по театральной учебе: Виктор Шамиров, Роман Самгин, Аня Васильева. То есть моя история с антрепризой не пошла на понижение (антреприза антрепризе рознь). Не было года, чтобы я не выпускала новый спектакль, хотя в родном театре у меня был перерыв в три года и не было новых ролей. Я думаю, что осталась в театре и не утратила профессию еще и потому, что все время играла. Общение с залом – дело немаловажное.

– А бывают трудные зрители?

– Зрители всегда разные, этим и прекрасна театральная профессия. Знаете, я только недавно начала понимать, почему во время репетиций Виктор Шамиров сравнивал нашу игру с футболом. Для меня тогда это было очень умозрительно, а сейчас мне кажется, что по-настоящему только так и нужно играть. Это действительно сродни классному футбольному матчу, когда не знаешь, чем закончится игра. Тебе дали пас, ты дал пас, и нечего думать: «Мы с тобой договаривались так, а ты играешь не так», – меня всему этому научила именно антреприза. В театре у тебя всегда именно этот реквизит, твои партнеры обязаны произносить именно эти слова и именно так. А в антрепризе иногда случается, что успели привезти только часть декораций или вдруг кто-то скажет другой текст, что тоже плохо, но все это не должно тебя выбивать. У всего есть две стороны: это приучает к мобильности, держит в тонусе, и при всем этом любая твоя работа не должна быть халтурой.

– Вы часто импровизируете на сцене? Позволяется ли это вообще в «Ленкоме»?

– Я очень люблю спектакли, в которых можно себя чувствовать свободно. Марк Анатольевич сделал новую редакцию знаменитого спектакля «Шут Балакирев», поскольку время изменилось, и зритель тоже меняется, и нельзя этого не учитывать. Есть вещи, которые появляются естественно. Например, какая-нибудь фраза рождается во время спектакля, и ты ее произносишь и понимаешь, что она действует, поскольку есть соответствующая зрительская реакция. Но тут важно не переборщить, не перейти тонкую грань, а то ведь бывают такие зрители, которые будут смеяться, даже если ты штаны снимешь. Надо помнить, что юмор юмору рознь. В антрепризных спектаклях иногда можно и фразу заменить, а в ленкомовском «Вишневом саде», например, ничего нельзя ни прибавить, ни убавить. Но каждый спектакль ощущается и воспринимается иначе…

– Вы по натуре смешливая. Легко ли партнерам удается вас «раскалывать»?

– Да, легко. Марк Анатольевич это не приветствует, но такие моменты на сцене бывают. Я – не кремень. Стараешься, конечно, сразу брать себя в руки, но бывают случаи, и мне кажется, это классным, когда зритель все понимает и тоже смеется вместе с нами, это – высшая степень искренности, когда и зритель понимает, что ты вдруг на минутку стал просто человеком.

– С какими партнерами вам комфортней находиться рядом на сцене?

– С Татьяной Эдуардовной Кравченко. Вообще-то, когда я только пришла в театр, она уже была матерой артисткой. Я очень ценю нашу дружбу, люблю находиться рядом с ней на сцене, а когда она говорит, что обожает меня как партнершу, это для меня дорогого стоит. С партнерами мне вообще везет: я и с Таней Васильевой играла, и с Валерой Гаркалиным, и с Машей Ароновой… Когда я начинаю перечислять всех, с кем мне довелось играть, – а это и Олег Иванович Янковский, и Александр Викторович Збруев, и Леонид Сергеевич Броневой, – это просто счастье. Когда я вводилась в спектакль «Чайка» на роль Маши, каким же чутким партнером был Олег Янковский, как слушал, какой необыкновенно щедрой души был человек! Как научиться быть великодушным и позволять другим быть рядом с собой тоже прекрасным, не переиграть партнера и не снять аплодисменты, перетянув внимание зрителя на себя? Олег Иванович поражал своим внимательным и бережным подходом к партнерам по сцене. Мы часто в театре его вспоминаем, и всегда светло и тепло, будто он где-то рядом – со своим юмором и добротой.

– Олеся, были ли у вас кумиры в детстве среди актеров?

– Честно сказать, кумиров не было. Я никогда не собиралась становиться артисткой, при этом обожала, конечно, фильмы с Таней Васильевой, ту же «Дуэнью». Могла ли я помыслить, что буду с ней играть на одной сцене? Обожая фильмы «В огне брода нет» и «Начало» с Инной Михайловной Чуриковой, могла ли себе представить, что когда-нибудь буду играть с ней в театре? Вообще, я оказалась в сложной ситуации: ленкомовские актеры – такие звезды, люди с экрана, из телевизора. Как не впасть в ступор? Но жить и работать с постоянным трепетом невозможно, и, находясь с ними рядом, понимаешь, что они – люди, не небожители, хотя реакцию зрителей я понимаю, и мне самой очень дорого, когда меня благодарят после спектакля. Недавно мне сделали сайт, иногда я захожу в «гостевую книгу», там люди из разных городов такие хорошие слова пишут. Когда замучаешься мотаться по городам, по гастролям и решаешь бросить все (долги я вроде уже раздала, в принципе могу не ездить), но зайдешь-почитаешь и думаешь: наверное, все эти муки не зря. Хотя бы ради таких слов…