Музыкант Noize MC

– Иван, есть ли ощущение, что вы несете не столько творческую, сколько социальную миссию?

– Как миссию или стратегию я свои действия не рассматриваю. Просто существуют вещи, которые мне активно не нравятся, и тогда я высказываюсь. Как правило, повод для написания песни появляется, если событие задело как-то меня лично или моих близких. Это естественно, потому что я все-таки пишу песни, а не статьи. Я не новостной ресурс, хотя многие от меня этого ожидают. Когда я побывал на передаче «Нереальная политика» на НТВ, Колесников очень долго пытался меня склонить к тому, чтобы я весь эфир говорил фристайлом (т.е. по-рэперски импровизировать ритмизированным речитативом. – «НИ»). И вообще очень многие спрашивают: «Ну как же так? И это случилось, и то случилось. Почему про все на это не написано по песне?» Мне кажется, что это странный вопрос.

– А что скажете про то самое ДТП на Ленинском проспекте? Ваш клип появился сразу после случившегося, а через некоторое время суд, по сути, признал Баркова пострадавшим.

– Я думаю, что таким образом выворачивать ситуацию – это просто наглость. Если уж заметаются следы, нужно было сделать хотя бы «обоюдку». А то, что произошло, – это вопиющая наглость и непонимание общественной ситуации, подогревание народного недовольства и просто издевательство.

– Вы знакомы с близкими одной из погибших. Они говорят, что вы по горячим следам узнали какие-то детали, которые каким-то образом помогли в той информационной войне. Что это были за детали, если не секрет?

– Ну какие детали? Просто ребята съездили на место происшествия и рассказали, как все там выглядит. Что однозначно по всем параметрам это вина «Мерседеса».

– То есть вы даже гипотетически не допускаете мысли, что водитель «Мерседеса» мог быть и невиновным?

– Это из области фантастики. Должно было произойти какое-то чудо с нарушением законов физики.

– Следующая волна интереса была связана с тем, что Лев Валерьянович Лещенко разразился гневной тирадой по поводу этого вашего клипа, пытаясь защитить Баркова. Для вас это было неожиданно?

– Я не знал, что Лев Лещенко настолько плотно связан с компанией ЛУКОЙЛ. Хотя это вроде бы никогда не скрывалось, но все об этом узнали как раз после его выступления, и я в том числе. Вообще-то я не слежу за творчеством Льва Лещенко и уж тем более за какими-то подробностями его профессиональной деятельности.

– А как вам кажется, такие истории характерны только для России или для других стран тоже?

– Такие истории вполне характерны для стран третьего мира, где существует огромная пропасть между богатыми людьми и всеми прочими, где есть большой «зазор» и где не развита демократия. Такое не может происходить в правовом государстве.

– Может, на стране еще с царских времен лежит нечто кармическое и нам не на что надеяться?

– Думаю, что во многом это наследие имперского подхода. Очень большая территория, многонациональное государство, и, чтобы все не разбежались по углам, нужно всех держать в кулаке, строить сильную вертикаль власти.

– Но вы, Иван, тоже не лыком шиты. Вам ведь не чужды провокации? Вы по своей сути провокативный человек?

– Провокации мне не чужды. Я считаю, что провокации – это один из тех немногих способов, которые заставляют людей обратить внимание на какую-то проблему. Одно дело, если ты просто о чем-то говоришь – демагогия, популизм – все эти вещи существуют исключительно для самопиара. А если ты хочешь действительно что-то до кого-то донести и заставить задуматься, необходим некий щелчок. Оставаясь в рамках, это не всегда можно сделать.

– А этот щелчок сам по себе разве не является пиаром с вашей стороны? О вас стали говорить, вас стали замечать, сотни тысяч просмотров на YouTube...

– Нет, не является. Я не ставлю таких целей. И если брать трек «Merсedes S 666», то изначально это видео было выложено анонимно. Но я рассылал по контакт-листу сам трек, и было понятно, от кого это пришло. На альбоме песня идет скрытым треком, чтобы люди, которые не в курсе, могли ознакомиться. Но потом я понял, что на самом деле не надо было ее включать в альбом.

– Потому что музыка – это одно, а социальные темы – другое?

– В музыке тоже есть немало социальных высказываний, но они носят более общий характер – это высказывания о глобальной ситуации, а не по каким-то конкретным поводам. Кстати, в рэпе всегда много конкретики в текстах, претензий к своему оппоненту и так далее. Это даже не песни в полном смысле слова, это такие реакции на конкретную ситуацию.

– А ваша вещица «Москва не резиновая», в которой затрагивается тема перенаселенности столицы, в таком случае относится больше к музыкальному творчеству или это тоже реакция?

– «Москва не резиновая» – это вообще футуристическая песня, такая маленькая антиутопия. Но ведь действительно в Москве становится все больше и больше людей, это трудно не заметить, и я сам приложил к этому руку. Это просто попытка довести тенденцию до абсурда, посмотреть, что получится. Это просто мои размышления на эту тему, там нет каких-то обличительных вещей с конкретными именами. Это песня в полном смысле этого слова.

– Много шума было вокруг истории с вашим арестом в Волгограде. Милиция «наехала» на вас после «антимилицейской» песни, вы – в ответ на милицию, потом вы записали видеообращение с извинениями прямо из мест не столь отдаленных. Кто-то усмотрел в этом давление на вас, кто-то – стеб с вашей стороны. Но все равно вам там не сладко пришлось. Сейчас бы что-нибудь изменили?

– Что касается изначального события, то я бы, пожалуй, поступил несколько тоньше. То есть не было бы ненормативной лексики. Но месседж был бы тот же самый, просто у них бы не было формальных поводов меня задерживать. А что касается этих извинений, то я не мог предугадать, что люди, причем даже некоторые наши слушатели, которые привыкли ожидать сарказма, которого в нашем творчестве огромное количество (это один из самых излюбленных наших приемов), расценят это буквально.

– Формально в Волгограде вас посадили на 10 суток за то, что у вас в песне присутствует ненормативная лексика. То есть получается, что у вас в репертуаре есть запрещенная, с точки зрения силовых ведомств, песня?

– Ну, нежелательная, назовем ее так. Не запрещенная, потому что в клубе я ее исполняю, там никто бдительно не следит за тем, пел я ее или не пел.

– Но реально милиция обиделась на то, что вы их прямо в микрофон назвали «животными с красными кокардами»...

– Конечно, я очень сильно обобщил. Ментов очень много плохих, выполняющих свою работу отвратительно, видящих неверные приоритеты в том, что они делают. Безусловно, есть нормальные милиционеры, но их, к сожалению, критически мало. Там я мог бы по-другому это сформулировать, но в целом о людях, наделенных силовыми полномочиями в нашей стране, я не изменил своего мнения. Все это так и выглядит.

– Ваша деятельность напоминает по своему духу бесконечные марши несогласных, которые тоже пытаются противодействовать системе и натыкаются на тупую, глухую стенку. Вам, наверное, неоднократно предлагали принять участие?

– Неоднократно. Был огромный интерес со стороны различных политических течений, но ни с кем из них мы сотрудничать не собираемся. Мы готовы высказать свое мнение по любому вопросу. Если нас по-настоящему что-то задело или всерьез вдохновило, то появится такая песня, и нас ничто не сможет остановить. Нам не нужно для этого с кем-то объединяться.