Отчаянье-light

«Баядерка» – балет, сочиненный Мариусом Петипа в 1877 году для петербургской сцены. В основе сюжета – история, заимствованная из индийской старины. Считается, что Петипа ориентировался на парижский спектакль свого брата Люсьена, поставленный по сценарию Теофиля Готье, который в свою очередь исходил из баллады Гете «Бог и Баядерка» и древней поэмы «Шакунтала». Сценарист Сергей Худеков тем не менее написал свою историю о храмовой танцовщице Никии и ее возлюбленном, воине Солоре. Храбрец в одиночку ходит на тигра, но перед сильными мира сего бессилен – и безропотно женится на дочери раджи, нарушив тем самым клятву, данную Никии над священным пламенем в храме. Баядерку перед свадьбой предусмотрительно убивают: по наущению раджи и его ревнивой дочки танцовщице подсовывают корзинку, в которой среди цветов спрятана ядовитая змея. После этого Петипа ставит картину «Тени», апофеоз классического танца, с заслуженной репутацией одного из гениальных фрагментов мировой хореографии всех времен и народов. В «Тенях» (это грезы накурившегося опиума Солора) Никия, ставшая призраком, нисходит к безутешному Солору с вершин Гималаев в окружении товарок. В оригинале был еще последний акт, где боги разрушением храма в момент свадьбы карали раджу, дочку и Солора за преступления. Но эта картина давно утрачена, поскольку в XX веке у «Баядерки» была трудная судьба: при возобновлении балета в Ленинграде в 1941 году редакторы закончили спектакль «Тенями», отбросив хвост спектакля. Тогда же в балет попало много новой хореографии.

Макарова решилась на собственную версию балета в 1980 году в Америке и сделала все, чтобы ее редакция понравилась аудитории, мало с «Баядеркой» знакомой. Объявив о придании старинному спектаклю драматургической стройности, редактор убрала почти все, что показалось ей ненужным довеском. Сокращения коснулись как больших фрагментов хореографии Петипа, так и некоторой части советских вставок. Жаль только, что редактор не поняла: так называемый «ненужный» танец давно стал неотъемлемой частью балета, придавая ему неповторимый поэтический шарм. Обращаясь к «Баядерке», Макарова, конечно, учитывала, что Западу с его вечным динамизмом не нравится композиционная рыхлость старых русских балетов. «В наши дни мы привыкли к менее водянистым балетным зрелищам, нежели публика при царском режиме», – отмечала лондонская газета Sunday Times во время гастролей Большого театра, имея в виду реконструированный по записям и действительно очень длинный «Корсар». Кому захочется прочесть о себе такое и счесть прочитанное комплиментом? Лишь энтузиасту, одержимому реконструкторскими идеями. Макарова же в подобных желаниях замечена не была.

Правда (исходя из искомой сюжетной логики), она попыталась представить, каков мог быть утерянный финал балета. В спектакле воочию играется свадьба дочери раджи и Солора: жених мрачен, невеста встревожена, призрак Никии тенью скользит по храму, будоража чувства изменника, а боги обрушивают на головы нечестивцам бурный камнепад. После чего уже два призрака – баядерки и ее возлюбленного – медленно бредут в вечность.

Макарова перенесла в финал вариацию Золотого божка, вставленную в середину спектакля в 1948 году: раньше идол оживал на празднике во дворце, а теперь (логика так логика!) где может танцевать божество, как не в одиночестве у себя в храме? (Дмитрий Загребин, раскрашенный золотой краской, показал высший класс, стрелой взлетая в воздух, точно выполняя «качания» тела и смакуя особенности координации ожившего идола). Она также сочинила длинную свадебную вариацию дочки раджи в ориентальном стиле, хотя Петипа в танцевальной характеристике девицы дал ей (в отличие от Никии) классический текст. И поставила скучноватый, стилистически инородный Петипа танец девушек со светильниками. Самое ужасное – в третьей картине купирован кусок вариации Никии с корзинкой. И ее отчаяние при виде Солора, женящегося на другой, предстало как огрызок.

По воле художницы по костюмам Иоланды Соннабенд обитатели дворца роскошно одеты. У раджи, задрапированного в цветистую парчу, в ухе висит огромнейшая жемчужина. Диадема на голове его дочери, щеголяющей то в сверкающей золотой юбке, то в ярко-красном свадебном платье, верно, стоит целое состояние. Сценограф Пьер-Луиджи Самаритани нарисовал весьма странные декорации: дворец раджи, уходящий в перспективу, почему-то обрывается на середине потолка, отчего он (дворец) становится похож на романтические развалины. А извилистый пандус в «Тенях», долженствующий изображать горные склоны, с которых эти самые тени спускаются, усох до короткой тропинки, да и та отчего-то вываливается на сцену из пышного куста. Обе исполнительницы главных партий, Наталья Сомова (Никия) и Эрика Микиртичева (дочь раджи) не были особо сильны в технике, и актерски они не очень убедительны. Положение лишь отчасти спас Сергей Полунин в роли Солора: великолепный танцовщик местами был ослепителен, но иногда выглядел усталым.

И быть бы премьере музыкального театра в разряде не самых больших удач театра, если б не кордебалет теней. Репетитор Ольга Евреинова отменно подготовила девушек к премьере: тридцать две танцовщицы двигались как одна. Это большой прогресс для музыкального театра, если учесть, какой разнобой царил на тех же «Тенях» несколько лет назад, когда их сделали в рамках вечера одноактных балетов. Теперь главное – не отступать с достигнутых позиций.