Народный артист СССР Владимир Этуш

– Владимир Абрамович, почему столь поспешно вы покидаете директорский пост?

– На заседании правления Дома актера, которое состоялось в минувшую пятницу, проходило голосование. И большинством голосов члены правления сочли мою двухлетнюю деятельность неудовлетворительной. Про отставку речь вроде и не шла, но я первым встал и заявил, что покидаю свою должность и не намерен больше работать с людьми, которые (может, за исключением нескольких человек) совсем не слышат моих отчетов и не видят той деятельности, которую я веду. Например, многие из них не приходили на наши вечера и концерты, но при этом заявляли, что их не устраивает творческая жизнь Дома актера. Впрочем, к разговору о репертуаре я еще вернусь.

– Начать нашу беседу логичнее с предыстории конфликта…

– Я ничего не скрываю. Последний акт этой драмы начинался так. Весной главный бухгалтер мне сказала: «Зарплату платить нечем». Я удивился: как так? Она ответила: «Вы директор – сделайте что-нибудь». Ее слова показались мне странными. Главный бухгалтер должна задолго предупреждать о том, что грозит опасность, а не ставить меня перед фактом в последний момент. Пришлось срочно искать выход из положения, поскольку я и в первый год своей деятельности пытался повысить финансовую деятельность ЦДА, но оказалось, что это непросто: требовалось много времени, чтобы наладить работу дома в новых условиях. К тому же я считал, что моя задача заключается в творческой части ЦДА, в составлении такой программы, которая должна выявить все интересное в мире искусства. Но когда бухгалтер сказала про опасность, я понял, что должен и здесь держать все под контролем, поэтому первым делом пригласил профессиональных аудиторов. У меня есть документ – результат проверки, которую они выполнили. В первую очередь они советовали нам упорядочить взаимоотношения с рестораном, который арендует у Дома актера часть площади (еще при Эскиной было заведено, что ресторан располагается на бартерной основе). Затем следовало пересмотреть договоры с целым рядом арендаторов и повысить им арендную плату. В этом отношении ЦДА тоже сохранял традиции Эскиной и вел себя предельно лояльно ко всем, кто находится с нами под одной крышей. Кроме того, у меня был заместитель, который занимался технической эксплуатацией здания, но при этом была и отдельная дирекция, которая тоже занималась этими вопросами. Следовательно, кого-то нужно было сокращать, что мы и сделали. И еще аудиторы посчитали, что большие расходы идут на уборщиц и дежурных – значительно дешевле по нынешним временам обращаться в клининговую компанию, чем держать штат обслуги из нескольких десятков человек. Иными словами, аудиторы посчитали, что если не принимать срочных мер, то Дом актера потеряет 17 млн. рублей за год. Они же написали в своем заключении, цитирую: «Непринятие мер по увеличению выручки и снижению затрат ЦДА и в дальнейшем повлечет за собой рост дефицита денежных средств (который и так достаточно велик), а, как следствие, отсутствие возможности отвечать по своим обязательствам перед третьими лицами».

– И каковы были ваши дальнейшие действия?

– Мы провели сокращение расходов. Простились, например, с рядом сотрудников, перестали издавать газету. А главное, в конце сезона я пригласил антикризисного управляющего – Наталью Копытову. Они с главным бухгалтером подняли все документы и разработали план дальнейших действий с той целью, чтобы финансово ЦДА работал эффективнее в новом сезоне.

– Я слышал о площадях, которые якобы не сданы в аренду и потому не приносят прибыли…

– У нас не сдано всего 8% помещений. Но даже в таком состоянии они, согласно аудиторским документам, не приносят особого убытка. А доход получить с них сложно, но все равно я не терял надежды и собирался в наступившем сезоне продолжить работу в этом направлении. Короче говоря, антикризисная управляющая приступила к работе в мае. А 31 июня, в разгар отпуска, мне принесли от членов правления письмо. Я хочу его процитировать: «Вызывает наше глубокое беспокойство и недоумение решение о приглашении арбитражного управляющего Копытовой Н.М. для осуществления его программы по улучшению финансового состояния ЦДА. Мы усматриваем, что это Ваше действие создает возможность передачи финансово-хозяйственной деятельности ЦДА и его организационной структуры под внешнее управление. Избирая Вас на должность директора ЦДА, правление наделило именно Вас самыми широкими уставными полномочиями. Вы эти полномочия делегируете арбитражному управляющему Копытовой Н.М. Правлению не известно, какие причины побуждают вас раздавать свои полномочия посторонним лицам (…), а потому просим вас приостановить взаимоотношения с арбитражным управляющим Копытовой Н.М. вплоть до очередного заседания правления». Теперь мой комментарий: под этим письмом стояли подписи членов нашего правления – Ширвиндта, Золотовицкого, Табакова, Васильевой, Маковецкого, Жигалкина, Добронравова и других. Письмо принесли, повторюсь, в разгар отпуска. А утром 1 июля я улетал в Италию, да и мог ли что-то поделать, ведь Дом актера закрыт? Решил дождаться начала сезона, чтобы на заседании правления разъяснить свои действия, ведь у подписантов была изначально неверная установка – никакой передачи полномочий я не делал. Договоренности с антикризисным управляющим были другими: она высказывает свои предложения, а я, посовещавшись с правлением, что-то принимаю, а что-то не принимаю. Об этом я просто не успел рассказать своим коллегам, поскольку не было собраний. Но пошел нелепый слух, будто я передаю управление, а у меня этого и в мыслях не было.

– Но на письмо вы отреагировали спокойно?

– Конечно, нет. Оно возмутило меня, показалось бестактным. Как потом я понял, мне ведь никто даже не позвонил, когда пошел слух про антикризисного управляющего – никто не пытался прояснить ситуацию.

– А почему сами не ответили? Вам же не составляет труда снять трубку и позвонить, скажем, своему бывшему ученику Ширвиндту…

– Во-первых, рано утром я улетал, и оставалось мало времени, а, во-вторых, решил дождаться собрания, чтобы обстоятельно рассказать коллегам о своих планах. И это то самое собрание, которое состоялось, как вы понимаете, в минувшую пятницу. Я первым делом зачитал письмо с подписями и объяснил, что ничего и ни на кого не перекладывал. Представил им и саму Наталью Копытову, которая готова была ответить на все вопросы (я специально пригласил ее на заседание). Но вопросов не последовало… Зато началась дискуссия уже на другую тему, что, дескать, правление недовольно творческой жизнью Дома актера. Выскочил Александр Жигалкин и стал рассказывать, каким должен быть дом. Красиво говорил про молодежь, про творческие риски и эксперименты, но его слова вызвали у меня удивление.

– Почему?

– Дело в том, что когда правление в том же составе избирало меня на должность директора ЦДА, – главная задача сводилась к тому, что я должен сохранять традиции, которые были при Эскиной. Я их и сохранял. Афиша формировалась точно так же, как и при ней. Например, в этом сезоне, помимо традиционного капустника, запланированы вечера Элины Быстрицкой, Александры Пахмутовой и Николая Добронравова, Бориса Щербакова, Александра Михайлова, праздник первокурсников театральных вузов, «Премьеры Театра Гоголя», «Новые лица Театра Пушкина», вечер памяти Лиепы, «Сто лет со дня рождения Бориса Покровского», вечер «Сатирикона», а в малом зале – вечера памяти Ахмадулиной, Катина-Ярцева, Панковой, Мишулина, Шверубовича, Львова-Анохина и Шапошниковой. Скажите, разве отличается эта программа от тех, какие были при Эскиной? Ведь составляли ее те же люди, что и работали при ней. И получается абсурд. Все то, что вызывало у этого правления восторг и уважение, – вдруг после смерти Эскиной оскверняется. Это при том, что почти никто из них за весь сезон ни разу не посетил наших мероприятий, хотя мы постоянно всех приглашаем. Напрашивается сравнение: «Сам я Пастернака не читал, но осуждаю».

– Кстати, в правление входят и вахтанговцы – Людмила Максакова и Юлия Борисова. Они тоже вас не поддержали?

– Этого я не знаю. Говорят, что они не голосовали против меня. Но и речей от них я не услышал (возможно, что просто не успел, поскольку я довольно быстро заявил, что не хочу оставаться в этой должности). Разве что Вера Васильева стала меня защищать: мол, его деятельность была заметной.

– Теперь главный вопрос: почему, на ваш взгляд, правление признало вашу работу неудовлетворительной? Ведь дело, казалось бы, в простой недосказанности: вы не успели информировать коллег о своем «антикризисном решении», но вы же прояснили им ситуацию на собрании…

– О нет. За этим стоят большие интриги. Дом актера с его колоссальными площадями – лакомый кусок в центре Москвы. Что хотят люди, которые придут мне на смену, и как будут действовать, я не знаю. И ничего не хочу знать. Я действовал в традициях этого дома… Когда я пытался рассказать про антикризисное управление – мне показалось, что их совсем не интересуют прорехи, о которых я говорю, что они напряжены и ждут повода к чему-то прицепиться. А я в этот момент говорил, что если на 17 млн. не обратить внимание, то ЦДА лопнет. Чтобы началась более активная творческая деятельность – нужны средства. Поэтому и начинать надо с того, чтобы в Ддоме водились деньги. За два года невозможно было объять необъятное. В общем, на собрании я взял свои документы и уехал. Вернулся утром на следующий день – забрал свои вещи.