Детки в клетке

Костяк конкурса составили фильмы сорокалетних режиссеров, крепкие с технической точки зрения, хотя не очень оригинальные с творческой и во многом ограниченные детско-юношеским жизненным опытом авторов. Но для публики это не имело значения – в отличие от любителей кино, которые воспринимают картины в историческом и современном киноконтексте, среднестатистическому зрителю каждая лента представляется универсумом, за пределами которого ничего нет. Поэтому почти все соревновавшиеся работы получили зрительские оценки в пределах от «хорошо» до «отлично», хотя критики поставили большинству из них тройки с хвостиками и без.

Известно, что одним из самых любимых незрелыми постановщиками и самых набивших оскомину зачинов является выход героя из тюрьмы, причем авторы, как правило, не сообщают, какое преступление он совершил, дабы не лишать зрительское большинство возможности отождествления с персонажем. В питерском конкурсе так начинались два фильма – сербский «Водоворот» (о нем см. «НИ» от 17 сентября) и получивший приз за режиссуру бельгийский «Вне сети». В нем выпущенный из заключения сорокалетний мужик пытается завязать контакт с дочерью в видеочате, где она позирует – как будто для общения нельзя было найти более естественный способ, не возбуждающий эдипов комплекс и «основной инстинкт» публики. А в «Повседневности» Майкла Уинтерботтома герой просто отсиживает срок на протяжении всего фильма, но за что – знать не положено: видимо, это «тайна следствия»! Впрочем, главное место в фильме, снимавшемся целых пять лет, отведено не ему, а растущим буквально на глазах его детям и жене, сыгранной Ширли Хендерсон, удостоенной награды за лучшую женскую роль.

Сходная фигура умолчания используется и тогда, когда нужно вызвать сочувствие к убийце, – в этом случае за кадром оставляются страдания жертв и их близких. Нечто в этом роде можно было наблюдать в «Бетонной ночи» Пирьо Хонкасало – на протяжении всего фильма нам предлагают почувствовать симпатию к ничем себя не проявляющему подростку, который в конце убивает потянувшегося к нему соседа-гея, после чего неубедительно топится на мелководье. Если с самого начала знать, чем кончится картина, стоило сразу уйти, поскольку никаких объяснений преступления, кроме самых расхожих вроде влияния «бетонных джунглей» Хельсинки, в ней нет.

В некоторое изумление поверг также «Биг Сюр» Майкла Полиша, снятый по одноименному и написанному от первого лица роману писателя-битника Джека Керуака. На свете немало экранизаций, вынужденных пользоваться закадровым голосом, читающим текст книги, но чтобы романный текст еще и набивался героем на печатной машинке – такого, кажется, еще не было. При столь обескураживающем подходе к проблеме перевода словесного ряда в визуальный картина превращается в набор движущихся картинок, иллюстрирующих текст, а текст становится аккомпанементом к набору картинок, образующих ее визуальный ряд. При этом само собой пропадает единственное достоинство керуаковской прозы – неудержимый словесный поток, впитывающий все, что видит и переживает персонаж, в голове которого на равных сосуществуют звездное небо над головой и грязь под ногами.

Еще одно недоразумение – фильм Тудора Джурджу «Об улитках и людях» (Румыния) про рабочих обанкротившегося или обанкроченного автозавода, которые собираются выкупить родное предприятие посредством продажи собственной спермы, однако семенной пункт отказывается ее принимать, так как пролетарская производящая субстанция не котируется у клиенток. И в самом деле – кому нужны дети от таких недоумков, какими режиссер представляет своих героев? Забавно, что именно эта лента получила приз за лучший актерский ансамбль.

Специальное упоминание жюри заслужила картина Тьерри Де Перетти «Апачи» про юных корсиканцев, убивших товарища, заподозренного в намерении выдать их полиции за совершенную вместе кражу, – хотя, в сущности, упоминания заслуживает лишь эпизод убийства, снятый как будто равнодушным, но в действительности все понимающим и леденящим душу взглядом.

Главным же событием фестиваля стала российская премьера фильма Анджея Вайды «Валенса», завершающего трилогию, начатую великим режиссером треть века назад «Человеком из мрамора» и «Человеком из железа». Валенсу сыграл Роберт Венцкевич, вместе с Борисом Шицем занимающий примерно те же места в польском кино, что когда-то занимали Збигнев Цыбульский и Даниэль Ольбрыхский, тоже исполнившие свои главные роли в фильмах Вайды. Кино, вообще говоря, не обязано быть духоподъемным, но иногда бывает, причем умеют его снимать почему-то лишь американцы и поляки. Последние образцы – «Джобс» и «Валенса» – как раз и были представлены в Санкт-Петербурге, показав, как предприимчивые и смелые люди меняют мир, в котором появились на свет. Сравните с нашей «Легендой №17» и почувствуйте разницу.

Словом, питерская публика, под которую была «заточена» фестивальная программа, осталась довольна. Не были разочарованы и те зрители, что пришли на церемонию награждения: хотя все призеры к концу фестиваля разъехались, их физическое отсутствие было с лихвой компенсировано виртуальным присутствием: лауреаты записали и прислали видеообращения, которые на большом экране выглядели, кстати, эффектнее, чем выступления на сцене.

Еще немного – и на всех фестивалях вместо живых звезд будут представлены их трехмерные изображения, с которыми можно будет общаться примерно так же, как мы сейчас общаемся в скайпе. Тем более можно обойтись и без скоплений зрителей – ведь практически у каждого любителя кино дома имеется большой телеэкран, перед которым можно расположиться в глубоком кресле и смотреть фильмы с большим комфортом, чем в кинотеатре. Вот только от фестивальных банкетов придется отказаться, если, конечно, ученые не изобретут материальное копирование и воспроизведение вещей.

Применительно к питерскому кинофоруму, в рамках которого проходит кинофестиваль, это особенно актуально, так как со сменой губернатора фестивальный блеск, подобающий второй и красивейшей столице России, изрядно поблек, – похоже, что культура финансируется новым правительством по остаточному принципу.