Posted 23 июня 2015,, 21:00
Published 23 июня 2015,, 21:00
Modified 8 марта, 03:45
Updated 8 марта, 03:45
Монро против Гитлера
Конечно, по части рисунка и живописания маслом господин Мамышев-Монро был не слишком большой мастак: картины в привычном смысле слова у него напоминают творения наивных художников, пишущих в селах русалок и оленят. Только вместо русалок здесь на зеленом покрывале распласталось розовое тело Мэрилин Монро. Подпись под картиной: «Отравилась? Нет, затравили!!!» (1990 год). Именно так, с тремя восклицательными знаками, с искренней любовью к поп-персонажу. На другом холсте актриса Монро замахивается бутылкой шампанского на актрису Элизабет Тейлор, стоящую перед блондинкой во всей экипировке Клеопатры. Кому нужны брюнетки-мегеры?
Отсутствие не такого уж важного навыка, как владение рисунком, Владислав Мамышев-Монро с лихвой компенсировал литературным и артистическим даром. Его комментарии к своим работам, как и попытки описать свою «творческую биографию», рождают прямо-таки спазмы гомерического хохота (особенно тогда, когда он пишет про аппарат «телевизор», с помощью которого их полковой врач на Байконуре выявлял у солдат признаки дизентерии). В этом смысле он – плоть от плоти русской живописи: тоже логоцентричен, беспощаден к себе и выступает на стороне страдающих и чувствительных особ.
Описывать в рецензии каждую из знаменитых мамышевских серий (от членов политбюро, превращенных в трансвеститов, до передергивания русских народных сказок) – значит, соревноваться с художником в остроумии. Точно так же невозможно адекватно передать, чем же «цепляют» фотопортреты Мамышева-Монро. Особенно, когда он мимикрирует под растиражированные образы ХХ века (от Гитлера до Ганди). В кадре всегда будет какая-то деталь, которая не дает этому снимку превратиться в банальную гей-травестию. Со временем «детали» становятся все менее уловимыми, но не менее изобретательными: начиная от «взлетевшего» платья Мэрилин Монро, под которым вдруг обнаружились мужские гениталии, заканчивая намеренно туповатым, искривленным лицом Любови Орловой из фильма «Волга-Волга».
Устроители посмертной выставки замечательного художника (только сейчас мы его значение понимаем) постарались немного приблизиться к феномену «Мамышев-Монро» с помощью представления «лаборатории» творца. При входе на выставку лежат лак для ногтей, тушь, помада, парики и туфли. Они здесь заменяют привычный набор из мольберта и палитры с выдавленными красками. Неоконченные «рисунки» – пробные фотосессии – служат иллюстрацией внутренней работы гения.
Но, как кажется, стоило зайти с другой стороны: от карнавальной атмосферы начала 1990-х. Владислав Мамышев превратил себя в холст – а лучше сказать, в экран, – на который проецировались самые сокровенные фантазии и желания постсоветского человека. И в этом смысле очень характерны его ранние метания между двумя образами-масками – Гитлером и, собственно, Монро. Очевидно, что это два полюса коллективных фантазий: мужская агрессия и женская податливость, тонущие в море перестроечного эротизма, скрытых инстинктов, бесконечных перверсий. Когда Владислав раскрашивал портреты Горбачева и других членов Политбюро, превращая их в отвязных травести, он делал пояснения насчет того, что весь этот вычурно женский грим служит средством маскировки «на случай внезапной смены государственного строя». Строй уже сменился, старые лидеры смыли помаду, омолодились с помощью ботекса, купили модные брутальные костюмы, но, есть подозрение, не стали выбрасывать серьги и блестящие платья – так, на всякий пожарный.