Обнаженная душа

Парадокс, но работы Тапиола буквально «врываются» в Рафаэлевский зал с его отстраненно-чистыми линиями и словно моделируют его «под себя». В этой странности есть своя символичность: аналогично вторгаясь в мифологические сюжеты и философские категории, опосредовано, через свои картины, художница проникает и в подсознание зрителя, перенастраивая его под свое видение миров. Именно, миров, потому что в единственном мире ее художественной сущности нестерпимо тесно.

Марьятта Тапиола родилась в фамильной усадьбе Матаристо, в селе Сюсмя, в родовом гнезде живет и работает она и сегодня. Главным наставником в Академии художеств Финляндии, где Марьятта обучалась в 1969–1974 годах, для нее стал художник-конструктивист Геран Августсон. Дебютные полотна Тапиола были выполнены в стиле концептуального экспрессионизма и произвели настоящий фурор в стране Суоми. В 2004-м Марьятта Тапиола была удостоена высшей для деятелей искусств награды Финляндии – медали Pro Finlandia.

Ретроспектива в Академии художеств дает возможность проследить творческий путь художницы от истоков до настоящего времени. И понять, что в меняющихся мотивах и интерпретациях перед зрителем она всегда предстает «соло», в обнаженности собственного «я». Эта способность «препарировать» себя и отдавать рефлексию на суд других делает произведения Тапиола предельно актуальными для постмодернистского мира. Его субъективистской замкнутости и размытости понятий.

Все творчество Марьятты Тапиола пронизано восхищенным отношением к «чуду живописи», испытанным ею однажды в детстве. Однако «чудо» человеческой жизни видится художнице в образах порой сюрреалистических и болезненных. Не вынося обвинительных заключений, она отображает человеческую жестокость в виде «сна разума, рождающего чудовищ». И обращение в более поздних опытах к мифологическим существам – закономерные попытки постижения изначальных «неотлакированных» основ бытия. Непосредственна и не «откорректирована» и ее собственная живопись.

Тапиола не пишет эскизов, своеобразным «этюдником» является ее воображение, из недр которого кисть и переносит идеи на холсты. Живопись становится выражением духа, эстетика формы уходит на задний план – художнице чужда красивость ради красивости. Выставляя напоказ личные чувства, она требует от окружающих полного, почти физиологического погружения в свои работы и сюжеты. Потому что за погружением следуют постижение и понимание причин и следствий, все чаще скрытых в современном пространстве под покровом безучастности.