Костюмный твист

Музей, разместив у себя раритетные эскизы к таировским спектаклям «Саломея» (1917) и «Ромео и Джульетта» (1921), чуть ли не в два раза поднял цену на билет. Оно и понятно – такого уровня картины нуждаются в особом подходе. Вот только непонятно, почему знаменитый немой фильм «Аэлита», тоже оформленный Экстер, демонстрируется здесь с французскими субтитрами. Либо зрители должны знать фабулу и диалоги наизусть, либо попросту кураторы поленились достать русскую версию и обошлись какой-то экспортной от спонсоров.

Так и со всей выставкой: с одной стороны, она претендует на масштабный охват всего творчества Александры Эстер, с другой – постоянно скатывается в какой-то семейный праздник коллекционеров (особенно это касается «парижского» раздела). Ей явно недостает авторитетных западных собраний. С одной – первосортные работы, с другой – дикая скороговорка из второсортицы. Конечно, самые забойные произведения поступили из театрального Бахрушинского музея – там хранятся детально проработанные листы с авангардными костюмами. Собственно, Экстер создала театр костюма – таировские спектакли под ее руководством превращались в шоу движущихся картинок, наряды сидели на актерах подобно аппликациям, задники ходили ходуном, превращая сцену в супрематический калейдоскоп. Все это, конечно, стоило бы показать с новыми технологиями, с проекциями и каким-нибудь радикальным дизайном залов.

Для знатоков русского авангарда, выучивших наизусть экстеровско-таировские эскизы, самым интересным мог бы стать эмиграционный период. Ведь из-за того, что «амазонка авангарда» в 1924 году уехала в Париж, в советских учебниках сведения о ней обрывались на этой дате. Как выясняется, Экстер в Париже много работала над книжной иллюстрацией, пыталась «встроиться» в обойму поклонников Пикассо и стилизовала арабские миниатюры. Ничего соравного костюмам из «Аэлиты» за границей не появилось (либо не довезли).

Фигура Экстер – при всем ее мощном дизайнерском таланте – не слишком выигрышно смотрится в безвоздушном музейном пространстве. Александра Александровна входила едва ли не во все революционные объединения, обладая даром со всеми (включая Малевича) сохранять дружеские отношения. Она была звездой киевской (где родилась) и парижской (где училась) богемы, открыв России французов-кубистов. В этом смысле ее было бы замечательно подать на бурном историческом фоне – в окружении соратников и других авангардистов. Не случайно с таким интересом на выставке рассматриваются коллективные портреты труппы Таирова, снятые после спектаклей, – сразу становится понятным, что творчество Александры Экстер очень близко клубно-тусовочному запалу Андрея Бартенева и всех наших эксцентричных персонажей конца ХХ века. В конце концов, очень многие мировые модельеры (от Шанель до Пако Рабана) признавались в своем преклонении перед новаторством киевлянки. Иными словами Музею современного искусства для хорошей подачи одной из лучших наших художниц как раз не хватило современности.