Красивая и смелая

Быть разной, трансформировать профессиональный облик – вот задача, которую поставила себе успешная балерина. И понятно почему. Во-первых, ее гложет естественный творческий голод: скудный репертуарный паек наших академических театров дает не особенно много возможностей. Тем более что мимо Захаровой прошли почти все постановки бывшего худрука балета Большого театра Алексея Ратманского, а когда прима все же вышла в его камерных «Русских сезонах», то станцевала одну из лучших своих партий. Во-вторых, успешной премьерше мешают комментарии некоторых критиков, замечающих не только совершенно скроенное тело и отменные линии, но и некоторую эмоциональную скованность. Смена репертуара может стать волшебной палочкой, помогающей раскрыться творческому нутру. В-третьих, Захарова часто выступает в Европе, а там в моде разнообразие. Вот, например, балерина Сильви Гилем, гениально танцевавшая классику, давно освоила современный танец. А блистательная француженка – единственная, кого Захарова в интервью вообще признает интересной.

Выбор места проведения концерта – Кремль – никого не удивил. Где еще захочет выступить балерина-депутат, совмещающая профессию с заседаниями в Госдуме и ожидающая на свой вечер толпу ВИП-персон? В таких обстоятельствах можно пренебречь неудобствами – слишком большой сценой, на которой танец мгновенно теряется, и гигантским залом, где после двадцатого ряда фигуры исполнителей выглядят мелко-щуплыми, а у публики создается впечатление не живого действия, а видеопросмотра.

Но дворец дворцом, а напомнить, что перед вами – прима Большого театра, тоже нужно. Сценограф Анна Нежная устроила на сцене подобие занавеса Большого театра, трансформированного с помощью медиатехнологий. Разноцветные кулисы расписали вензелем «СЗ», а картинка на заднике менялась в зависимости от темы номера: если объявляли «Спартак», возникал римский Колизей, при названии «Вешние воды» по стене мчались облака, в момент «Дон Кихота» пламенел испанский веер. Изображения, правда, напоминали картинку с компьютерного рабочего стола.

Всякий раз при выходе Захаровой публика видела новый сценический имидж. В первом отделении прима ткала образ женщины-победительницы. Ее леди Макбет, одетая в кроваво-красное платье, источала зловещую лирику и подавляла слабовольного мужа разнообразно поднятыми длинными ногами. Героиня балета «Захарова-суперигра» вышла в блестящей ультракороткой юбочке и с задорной косичкой на голове: по сюжету и пластике она долго и жестко мотает партнера, испытывая его и свое тело на прочность, а в результате завоевывает вечность. В па-де-де из «Дон Кихота» балерина, по-видимому, еще не отошла от азарта предшествующей гендерной схватки. Ее Китри, гордясь собой, улыбалась широко, но без сантиментов и демонстрировала победную стать, а на затюканного мужчину и вовсе не смотрела, хотя номер по сюжету спектакля танцуется на свадьбе.

Во втором отделении Захарова резко сменила вектор и разыграла варианты тяжелой женской доли. Она одиноко и отчаянно боролась со стулом (номер «Откровение»), выплывала на сцену в образе Умирающего лебедя и контактировала с партнером в режиме «бьет – значит, любит» (номер Black). Знатоки с нетерпением ждали финального выступления: Захарова получила миниатюру «Потерянное сердце» у Начо Дуато, лучшего европейского хореографа, когда-то поставившего этот изумительный «босоногий» дуэт на каталонские песни. Балерина и ее партнер, солист Большого театра Андрей Меркурьев упорно репетировали с ассистентами мастера, что дало результаты. Конечно, на сцене не было страстной аллилуйи средиземноморской природе и культуре, как у испанских танцовщиков, но это и не важно: Захарова, в конце концов, не родилась на юге Европы, а имитировать подобное невозможно и не нужно. Зато пряную эротику номера («бесполезно плакать, бесполезно умирать – желание сильнее, оно ведет своим путем») прима ухватила. Захарова раскрепощается редко, но метко. И когда это происходит, на сцене заканчивается холодноватый формализм и начинается жизнь в искусстве.