Директор Всероссийской библиотеки иностранной литературы Екатерина Гениева

– Екатерина Юрьевна, вы уже разобрались в новом законе?

– Сейчас все поняли только то, что бюджетные организации будут разделены на три группы: казенные, бюджетные и автономные. А как это будет в реальности, не знает никто. Нам хотят предоставить возможность самостоятельно зарабатывать деньги? Так пусть уж предоставят эту возможность. Я точно знаю, что Библиотека иностранной литературы должна оказаться в бюджетном регистре, потому что мы используем более 60% внебюджетных средств. И я хочу, чтобы наша библиотека оказалась среди бюджетных организаций, потому что на них, как мне объясняли, в меньшей степени будут распространяться существующие уже законы – №94, №131 и все остальные безумные законы. Ведь отдашь последнее, лишь бы не было этого закона №94.

– Если не ошибаюсь, он обязывает все учреждения проводить закупки на конкурсной основе.

– Да, он называется закон «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд». По сути, это закон о закупках и услугах, которые в обязательном порядке надо проводить на конкурсной основе. Я когда-то слышала историю, рассказанную Калягиным о юбилее его театра. Я сначала была абсолютно убеждена, что это какая-то актерская реприза. Александр Калягин пришел в Министерство культуры выбивать деньги на юбилейный вечер. Ему сказали, что все прекрасно, пишите заявку, и надо, чтобы кто-нибудь еще написал заявку. Он спрашивает: «Заявку на что?» –«Надо чтобы еще кто-нибудь написал заявку на юбилей вашего театра, а вдруг они сделают это дешевле». Он спрашивает: «Например, кто?» Ему говорят: «Ну, например, Малый театр». Я думала, что это преувеличение, пока не попала в такую же ситуацию. Мы довольно много закупаем книг и периодических изданий Оксфордского университета. Я прошу на эти издания деньги, а мне говорят: «Пусть еще кто-то напишет заявку». Дальше я, как и Калягин, говорю: «Зачем же кто-то будет еще писать заявку, если они это издают. Это их книги». Мне отвечают: «А вдруг Кембриджский университет продаст эти издания дешевле».

– То есть главная задача – экономить средства, а не предоставлять качественную услугу?

– Именно так. Книга приравнена к товару, а ведь это неправильно. Понятно, что на рубль лучше купить не один гвоздь, а 40 гвоздей. Но когда мы говорим, что покупаем гвоздь для картины Репина, то надо понимать, что это должен быть какой-то особый гвоздь, чтобы рама не упала с этого гвоздя. Книга не может быть приравнена ни к фартукам, ни к краскам, это особый продукт другого труда.

– Каждую закупку вы должны обязательно проводить по конкурсу?

– Да. И кто придет на этот аукцион – неизвестно. Могут прийти мошенники. Они пообещают закупку за очень низкую цену, но ничего не сделают. Или сделают плохо. Со мной недавно три недели разбиралась контрольная закупочная комиссия ФАС. Мы не так провели аукцион. А почему не так? Потому что я хотела уйти от рейдеров, я понимала, что передо мной рейдеры. Слава богу, что мы это отчетливо поняли. Лучшие интеллектуальные силы нашей библиотеки брошены на поиски того, как справиться с этим законом, а не как его выполнить. Потому что если ты будешь его выполнять, дело закончится тем, что выиграют какие-то совершенно никому не известные фирмы, ничего путного не поставят, библиотека неправильно потратит деньги. На мой взгляд, этот закон, якобы направленный на борьбу с коррупцией, ее продвигает всеми возможными путями.

– Давайте посмотрим на проблему с другой стороны. Все эти реформы по идее должны приостановить «разгул коммерции» на местах. Вы ведь знаете, что музеи зарабатывают сами, продают путеводители и репродукции, а библиотеки зарабатывают тем, что продают ксерокопии редких книг, электронных версий…

– Это разрешено далеко не всем. Недавно была в одном из замечательных краеведческих музеев Саратовской губернии. Спрашиваю: «Вы делаете проспекты и буклеты?» Отвечают: «Делаем, но продавать не имеем права». Почему? Закон не разрешает. Почему не разрешает? Приходишь в Библиотеку конгресса США, а там пол-этажа занимает магазин Библиотеки конгресса. Им можно, и во всем мире можно. Вряд ли весь мир нарушает какие-то важные экономические законы. Музей «Метрополитен» треть своего бюджета зарабатывает на подобной продукции. Чем наша продукция хуже? Неизвестно. Буклеты, путеводители, проспекты разрешено делать только Эрмитажу, Русскому музею, объектам федеральным. А вот музей в городе Брянске, которому дополнительные деньги нужны больше, чем Эрмитажу, – этого делать не может.

– Но музеи все равно что-то придумывают.

– Да, ломают головы, тратят время, силы, чтобы заработать копейки на ремонт, на пополнение фондов, на зарплату. В Саратовском краеведческом музее придумали замечательную вещь: у них в специально отведенном помещении есть живые бабочки. И дети, и взрослые приходят смотреть на этих бабочек, которые летают, садятся на посетителей, с ними можно сфотографироваться, и сколько-то это все стоит. И вот, чтобы музей не оштрафовали за платную услугу, чтобы он не попал под налог на прибыль, плату за посещение комнаты с бабочками должны были ввести в стоимость билета за посещение музея. То есть все делается для того, чтобы работать культурным учреждениям было как можно сложнее. И нашей библиотеки это тоже коснулось. Она существует с 1921 года, и всегда здесь была столовая. Но кому-то из чиновников пригрезилось, что библиотеки не имеют права на столовую, и музеи не имеют права. Это, видите ли, нецелевая деятельность.

– И таких «помогающих» работе законов много?

– Много. Например, закон № 131 недавно чуть ли не поставил под угрозу срыва «Ночь музеев» в Санкт-Петербурге. Какой-то финансовый департамент отказался пропускать документ на оплату автобусов, которые будут развозить людей по музеям ночью. Эту услугу оплачивает городской бюджет. А вдруг на автобусах поедут в музей федерального подчинения? Конечно, поедут, причем люди даже не знают, и знать не хотят, у какого музея какое подчинение. А все дело в том, что закон № 131 требует, чтобы местные власти отвечали за свои учреждения культуры. Это означает, что учреждения Саратова подчиняются одному ведомству, а учреждения культуры города Вольска – другому, и если библиотека находится в деревне под Саратовом, то она подчиняется межпоселенческим структурам. И выходит, что все эти учреждения культуры более или менее прилично существуют только в том случае, если у губернатора есть на то политическая воля. А если на это политической воли у него нет, интереса к культуре нет – я точно знаю, что ждет все эти поселенческие и межпоселенческие учреждения: их закроют.

– Может быть, закон о культуре, который сейчас разрабатывают, решит эти проблемы?

– Очень бы хотелось, чтобы там были черным по белому прописаны обязательства государства по отношению ко всем учреждениям культуры в части сохранности и пополнения их фондов. Иначе работать трудно. Вот я, директор одной из крупнейших библиотек страны, точно не выполняю того, что возложено на меня государством, – сохранения, упрочения, увеличения интеллектуального потенциала нации. Я не могу этого выполнить, потому что у меня просто нет полагающихся денег на комплектование. Мы покупаем мизерное количество того, что нужно нашим ученым, переводчикам, студентам, бизнесу. Позволю себе усомниться в том, что какие-то российские национальные библиотеки выполняют это. О библиотеках села и малых поселений я вообще молчу.

– Адекватно ли отражают поступления в библиотеку состояние книжного рынка в мире?

– Неадекватно, в библиотеку попадает 25–30% от литературы, которую нам бы хотелось. И не забывайте, что мы комплектуем фонды на 146 иностранных языках. Книги мы покупаем на государственные деньги, у нас есть внебюджетные средства, которые мы зарабатываем и тоже направляем на комплектование, и нам дарят огромное количество книг посольства, культурные центры. В библиотеке создана система культурных центров, которые усиливают спектр возможного потребления читателем книжной, электронной, периодической информации.

– Многие библиотеки жалуются на проблемы с кадрами. Вас это касается?

– У нас в библиотеке нет проблемы с кадрами, потому что здесь по сравнению с другими федеральными библиотеками высокая зарплата, чем я очень горжусь. Я исхожу из простой вещи, что, если я хочу, чтобы у меня нормально работали компьютерщики, чтобы они, обучившись здесь всему, не сразу ушли в банк, я должна их удержать. А чем я могу их удержать? Зарплатой, интересной работой, нетрадиционным подходом к персоналу, поэтому мы им платим деньги, которые в других библиотеках никто платить не будет, мы им платим больше тридцати тысяч рублей.

– Откуда вы их берете?

– Из внебюджетных средств. Все деньги, которые библиотека получает по межгосударственному соглашению с Великобританией, Францией, Германией, Японией, Израилем, Нидерландами, Советом Европы, поступают на счет нашего Международного попечительского совета, которым руководят весьма достойные люди. И из этих перечислений ежегодно выделяются деньги на комплектование фондов, на поддержание этой махины – здания библиотеки, на что государство денег не дает. Все происходит абсолютно транспарентно. Идея таких центров меня посетила после того, как я побывала в Париже, в Центре Жоржа Помпиду.

– Библиотека ведет программу «Большое чтение». Расскажите, пожалуйста, о ней.

– Это калька с американской программы. Я, изучив международный опыт, подумала: если Америка имеет программу «Большое чтение», то чем мы хуже? Изучила эту программу и предложила ее нескольким губернаторам. Мне все говорили, что никто этого делать не будет. Но программа идет, и сейчас уже издано более 300 книг. По принципу локальной идентичности мы находим книгу и предлагаем ее региону. Вот в Брянске это Тютчев, он их земляк. Например, приезжает в Брянск посол из Ирландии, ему делают ценный подарок – издание Тютчева XIX века. Это прекрасная книга, но послу она ни к чему, он не говорит по-русски. А мы предлагаем издать Тютчева на двух языках, так, чтобы заинтересовать посла, мы продвигаем образ нашей страны, нашей литературы и нашу переводческую школу. Мы предлагаем губернатору выкупить это издание по производственной цене, стоит эта книга 149 рублей, за столько же он покупает ее и для своих 700 библиотек. И минимум, который он должен купить, – это по одному экземпляру, но лучше по пять. Цветаеву мы так издали для Ивановской области, Чехова – для Таганрога и Ростова, Мандельштама издадим для Воронежа.

– А вы считаете, что нашу переводческую школу еще можно возродить?

– Она пока не умерла, но тихо угасает. У нас есть отличные переводчики, и молодые, и опытные мастера. Но школы, как это было прежде, нет, потому что хорошая трава растет только на ухоженной лужайке. Лужайку надо поливать и стричь двести лет, а ее перестали поливать. И теперь надо покупать лейку, газонокосилку, солнышко должно светить. Иначе говоря, на все нужны средства, силы и… политическая воля. В последнее время это словосочетание стало моим любимым – политическая воля. Пока ее не будет, пока политически-правовое пространство, в котором царят верхи, не соединится с гражданско-общественным пространством, где живут низы, – ничего хорошего в нашем государстве не будет.