Обрили Карла Маркса

Актовый зал вблизи Бауманской, где устроили показы, – одна из немногочисленных арт-точек Москвы, где есть место независимому искусству. Понятие «независимость» нынче не то, что прежде: если при социализме под этим имелась в виду независимость от государства, а затем – независимость от длинного рубля, то теперь все больше подразумевается независимость от всепроникающего гламура. Место для показа колючих и провокационных эстонских картин самое подходящее: двор старой бумажной фабрики, граффити на кирпичных стенах с обвалившейся штукатуркой, бывший производственный цех, грубо крашенный черной краской. В сходной обстановке демонстрировали свои революционные опыты Сергей Эйзенштейн и Энди Уорхол, и это не случайно – искусство не рождается в глянце, а художнику больше пристало рубище, чем наряд от модного портного, то бишь «от кутюр».

На сеансе «для детей и взрослых» был показан полнометражный фильм Хейки Эрнитс и Янно Пылдма «Лотте (Путешествие на юг)». Речь идет о прибрежной деревеньке, населенной всякой смышленой живностью: животными, птицами и насекомыми. Все они обладают фирменным эстонским темпераментом, что подчеркнуто интонацией закадрового рассказчика, который с добродушной иронией неспешно комментирует происходящее. Сюжет явно навеян «Путешествием Нильса с дикими гусями»: от стаи перелетных птиц отстал ослабевший птенчик Пиппо, и собака Лотте вместо того, чтобы сожрать его, отправляется вдогонку за стаей, желая отвезти найденыша к родственникам. На путевой сюжет нанизаны «попутные» истории вроде той, откуда берутся грибы (оказывается, их под землей фабричным способом делают кроты и выталкивают на поверхность сквозь специальные дырки). «Лотте» выгодно отличается от американских и японских образцов жанра миролюбием, терпимостью и полным отсутствием агрессии: в нем нет антагонистов, а смотрится он с не меньшим интересом, чем «биполярные» картины.

Другой пример – сериал для взрослых «Франк и Венди», сделанный под руководством Пярна молодыми режиссерами. Это похождения двух идиотов-суперагентов в Эстонии, которую они принимают за опасное место, полное коварных неожиданностей. Сериал этот местами напоминает программу «Куклы» (вечная ей память): знаковые фигуры современного политического бомонда изображены в нем без всякого почтения и с эстонским юмором, мягким только на вид.

Режиссеры «Франка и Венди» – Каспар Янкис, Юло Пиков и Прийт Тендер – представили также свои индивидуальные работы – «Послание к ближним», «Вкус жизни» и «Марафон», весьма отличные друг от друга, но объединенные фирменными чертами эстонской анимации – склонностью к черной насмешке, ироническим спокойствием и нарочито упрощенным изображением, сформированным не без влияния комиксов. К примеру, «Вкус жизни» – история трех карикатурных персонажей – мощного массажиста, его подруги с прищепкой на носу и лощеного приказчика в обувном магазине. Массажист обращается с клиентом, как повар с большим куском мяса, – поливает его маслом, отбивает, втирает приправы и отправляет в печь, то есть в сауну. Его подруга постоянно мерит туфли, вконец загоняя приказчика, демонстрирует ножки и вечно ломает каблуки. Приказчик сначала тайком подсыпает ей в туфли какую-то гадость, потом травит крысиным ядом и с сияющей золотом улыбкой наблюдает, как она протягивает ноги.

Впрочем, раз поясняющего текста в этом фильме нет (как и во всех «взрослых» анимациях эстонской программы), он может быть описан, а также истолкован не одним способом. Таков же и фильм самого Пярна «Карл и Мэрилин» о двух секс-кумирах, силы эротического притяжения которых находятся в обратной зависимости – чем больше у одного, тем меньше у другого. Поначалу идолом был Карл Макс – мускулистый Аполлон с красной бородой и львиной гривой. А когда его обрили, суперкрасоткой стала дурнушка Мэрилин с вздутой ветром юбкой. Словесный и зрительный намек на Карла Маркса не то чтобы концептуален – Пярн никогда не исходит из идеи, а всегда из образа, но в то же время не случаен. Понимай, как знаешь – как абстрактный намек на то, что марксизм был убит фрейдизмом, или как конкретное визуальное указание на то, что мужественный идеал красоты сменился женственным.