Posted 23 апреля 2006,, 20:00

Published 23 апреля 2006,, 20:00

Modified 8 марта, 09:05

Updated 8 марта, 09:05

Комитет охраны руин

Комитет охраны руин

23 апреля 2006, 20:00
Руководитель федеральной службы Росохранкультура Борис Боярсков на днях заявил, что нужно немедленно передавать памятники архитектуры в частные руки. По словам Боярскова, «государство – самый плохой собственник памятников». Таким образом, чиновники откровенно признались, что не в состоянии наладить охрану и реставрацию

Проблема передачи в частные руки разрушающихся памятников – усадеб, особняков, конструктивистских домов и других жилых объектов обсуждается как минимум два года. Особенно сильный толчок этим спорам в апреле 2004 года дало выступление мэра Петербурга Валентины Матвиенко, предложившей немедленно, не ожидая федеральных законов, отдать бизнесменам аварийные дворцы Северной столицы. Удивительно, что с ней согласились не только бизнесмены, всегда готовые взять особняк в центре города, но и те, кто эти особняки охраняет.

На сегодняшний день в этой области сложилась почти критическая ситуация. По приблизительным сведениям Росохранкультуры, сейчас в России уже порядка 90 тысяч памятников, 35% из них находятся в неудовлетворительном состоянии, 20% – в аварийном, 10% – в состоянии руин. В хорошем техническом состоянии пребывают всего лишь 15% зданий. Цифры говорят сами за себя: у государства, по заверению работников Министерства культуры, нет средств для поддержания своего наследия. Так, реставрация одного исторического особняка в среднем оценивается в 300 млн. долларов, при этом суммы, выделяемые правительством на нужды реставрации, едва ли способны покрыть 15% всех работ. Так или иначе для того, чтобы 55% шедевров не превратились в окончательные руины, с ними надо что-то делать. В интервью «НИ» глава Росохранкультуры Борис Боярсков сказал: «Мы выступаем отнюдь не за тотальную распродажу шедевров архитектуры. Конечно, будут выделены объекты общенационального значения. Они и так у всех на виду – Кремль, музеи и т.д. Речь идет о том, что государство не может тратить громадные деньги на реставрацию абсолютно всех памятников – у них должны быть хозяева, которые выполняют определенные условия владения. А условие – это не только ремонт и поддержание здания, но и возможность открытого доступа к нему. Сейчас же у нас в буквальном смысле слова падают по 2–3 памятника в год. К слову сказать, приватизация не панацея, а всего лишь одна из форм спасения архитектуры, которая сейчас актуальна».

Казалось бы, решение очень простое: отдать памятник в надежные руки предпринимателей и установить за ними четкий контроль, чтобы новые владельцы не изменили его исторический облик. Но не тут -то было. Директор Института искусствознания Алексей Комеч в интервью «Новым Известиям» обрисовал почти патовую ситуацию: «На самом деле российская проблема глубже. Люди, знающие этот вопрос изнутри, понимают, что приватизация сама по себе ничего не даст. В газетах рисуют эдакую волчью свору голодных бизнесменов, которые только и ждут, как бы оторвать у государства очередной дворец или особняк. На самом деле никакой очереди на покупку старых и разрушенных памятников нет. Особенно плачевная ситуация в провинции, где эти памятники разрушаются ежедневно. Государству все равно придется разрешать проблемы с историческим наследием за свой счет».

Сложность в том, что до сих пор нет ни одного четкого закона или положения, которое бы устанавливало условия передачи госнаследия в частные руки. Проект закона лежит в Думе как минимум три года. На вопрос обозревателя «НИ», что сейчас происходит с правовой базой по приватизации памятников, Борис Боярсков ответил: «Этот вопрос нужно адресовать Министерству культуры, которое затягивает принятие законов. Наша федеральная служба осуществляет контроль и надзор за памятниками, и мы видим, что через несколько лет контролировать уже будет нечего». Более того, нет даже окончательного списка памятников, охраняемых государством: его предполагается подготовить лишь к 2010 году.

Пока имеется только одна лазейка, как можно приватизировать усадьбу или дворец. Их можно перевести из федерального подчинения в ведение местной власти. А потом уже региональные органы могут оперативно решить его судьбу, передав в аренду или даже продав часть здания. Именно за такой перевод постоянно ратует московский мэр Юрий Лужков, считая, что Москва слишком дорого платит за реставрацию тех строений, которые ей фактически не принадлежат.

Между тем в Федеральной службе по охране памятников продолжают настаивать на том, что приватизация объектов культуры должна быть общенациональным делом. Александр Работкевич, начальник Отдела инспекции охраны объектов культурного наследия, недавно заявил: «Для нас не принципиально, кто является собственником имущества – федеральная власть, региональная власть или даже частный собственник. Он должен быть эффективным собственником. И если он выполняет законы объекта культурного наследия, вкладывает средства в содержание и сохранение памятника, то в принципе, с нашей точки зрения, не принципиально, кто им является». Но как раз законов-то, которые этот «собственник должен исполнять», не существует.

Краеведы и реставраторы совершенно обоснованно опасаются: если государство даст зеленый свет приватизации шедевров архитектуры без должных условий и контроля, то будет нарушена Российская конституция, и мы лишимся всех памятников, даже тех, что в нормальном состоянии. «В статье 44-й, части 2-й Конституции изложено, что каждый гражданин имеет возможность беспрепятственно участвовать в культурной жизни и иметь доступ к культурным ценностям, – заявил вчера «НИ» реставратор и историк архитектуры Геннадий Холманских. – Во всех европейских странах приватизация государственных памятников – событие экстраординарное и абсолютно прозрачное. У нас же возможная приватизация превратится в чистой воды гуманитарную катастрофу. Между прочим, памятники местного значения приватизируются уже с 1993 года. И где же результаты? Сколько государство получило от продажи этих 80% памятников, чтобы перейти к 20% общефедеральным? Нет ни одного ответа. Сплошное разбазаривание средств и риторические заявления. У госчиновников тут, конечно, имеется свой интерес – из-за отсутствия критериев оценки они отдают особняки и дома за бесценок тем людям, которые подходят к ним как к квадратным метрам. До сих пор памятен случай, когда за 8 тысяч долларов какому-то бизнесмену продали дом в центре Москвы, где находится Музей Алексея Толстого! Уж лучше пусть тогда памятники остаются в руинах – по крайней мере лет через 20 будет возможность их спасти, а при такой приватизации ничего спасти уже не удастся».

Так или иначе бумеранг, запущенный чиновниками с приватизацией памятников архитектуры, возвращается к ним самим. Сначала надо навести порядок в законах, разобраться с уже приватизированными зданиями, определить критерии оценки (ясно, что памятники должны продаваться через открытые аукционы по предельно дорогой цене, а не раздаваться «своим людям»), а потом уже заявлять о неспособности справиться с охраной госсобственности и о необходимости их скорейшей продажи.

КАК ХРАНЯТ АРХИТЕКТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ ЗА РУБЕЖОМ

В большинстве стран мира есть немало памятников архитектуры, которые являются частными владениями. Однако согласно законодательству этих стран и ряду международных конвенций, владельцы таких памятников не имеют права вносить существенные изменения даже во внутренний интерьер здания. Например, человек, являющийся владельцем средневекового замка в Италии, Франции или Великобритании, не только не может пристроить какую-нибудь подсобку, но иногда даже не имеет права передвинуть мебель, находящуюся на определенном месте, скажем, лет уже четыреста. Эти строжайшие правила касаются не только замков. Так, владельцам шведских рыбацких домиков, построенных в XVII веке, приходится довольствоваться удобствами, находящимися на улице, потому как любое изменение постройки уголовно наказуемо. При этом практически во всех странах мира есть архитектурные памятники, владельцем которых является государство.

"