Руководитель балета Большого театра Алексей Ратманский:

– Алексей, с какими чувствами вы покидаете Большой театр? Судя по вашим интервью, эмоции у вас двойственные...

– Должно пройти какое-то время, чтобы оценить результаты моей работы в этом театре. Пока только могу сказать, что очень благодарен Большому за бесценный опыт, благодарен людям, которые меня поддерживали. А в смысле эмоций есть опустошенность. Эти пять лет были напряженными и ответственными.

– Наверное, в западной балетной труппе вам было бы легче? Там артисты привыкли к производственной дисциплине.

– Рая на земле не бывает. В дисциплине мы уступаем, в разнообразии талантов – даем фору.

– Как вы считаете, удалось ли вам как-то «перепрограммировать» традиционный консерватизм московского балета?

– Безусловно, и артисты, выступившие в 30 новых работах, и зрители, которые эти спектакли смотрели на нашей сцене, уже немножко другие, чем пять лет назад.

– Какой вы оставляете знаменитую труппу? Чего вам удалось добиться, а чего нет?

– Многие спектакли, которые я увидел, придя в театр (хотя, конечно, не все), казались прекрасным фасадом, за которым было непонятно, есть какая-то жизнь или нет, что за люди исполняют эти партии, о чем они думают – все это было скрыто за пристойными, вполне изящными танцами. Я пытался эту жизнь вытащить наружу, помочь артистам быть собой, не бояться быть живыми на сцене даже в высокой классике. Если вы посмотрите мои спектакли в Большом – «Светлый ручей», «Болт», «Корсар», «Пламя Парижа», то по ним видно направление нашей работы. В них мне был важен каждый исполнитель, даже из самой последней линии кордебалета. Кстати, поэтому спектакли эти довольно хрупкие. Чуть кто-то выключится из игры, пропустит свою музыку или просто в пылу самовыражения потянет одеяло на себя – все рассыпается.

– Согласились бы вы еще где-нибудь поработать худруком или твердо сказали себе «хватит»? Известно, что Валерий Гергиев мечтает видеть вас во главе балета Мариинского театра.

– Для постановок нужно время. Но его съедала работа худруком. Когда перестанут приглашать на постановки, начну снова искать работу директора.

– Но вы обсуждали это с Гергиевым? Он готов был создать вам райские условия, освободить от административных функций, чтобы вы осуществляли только художественное руководство.

– У нас не было разговора на эту тему.

– Вы очень востребованный в мире хореограф. Что и где собираетесь ставить в новом году?

– В январе еду в Мариинский театр на постановку «Конька-Горбунка» Родиона Щедрина. Буду работать вместе со сценографом Максимом Исаевым из петербургского театра АХЕ. Мы уже делали вместе спектакль «Вываливающиеся старухи». В апреле «Русские сезоны», которые сейчас идут в Большом театре, появятся в труппе в Сан-Франциско. К июню должен поставить свой первый балет в АБТ – «На Днепре» на музыку Прокофьева. Сценографию делает Семен Пастух, костюмы – Галина Соловьева, мы с ними работали над балетом «Болт». А в конце лета первый раз поеду в Австралию. Там я ставлю балет по комедии Карло Гольдони Scuola di Ballo на музыку французского композитора Жана Франсе. Это история некой балетной труппы восемнадцатого века со всеми типичными театральными ситуациями – капризные примы, богатые покровители, талантливые дебютантки. И прочее.

– Вы и с московским Музыкальным театром ведете переговоры.

– Да, худрук балета Сергей Филин предлагает спектакль. Пока не решено ничего. Обсуждаем.

– Вы так много и так интенсивно ставите. Нет ли опасности в такой загруженности? Сооружаете самому себе кризис духовного перепроизводства...

– Пока меня это стимулирует – новая труппа, другая страна, другие артисты. Надо же быть на высоте, да и посмотреть мир хочется.

– В мире, как известно, мало толковых хореографов, и любой, кто может качественно работать с классической лексикой, – нарасхват. Этот дефицит помог вашему успеху?

– Возможно. Но я очень много работал. И с неба мне ничего не падало.

– Что предусматривает ваш пятилетний контракт в Американском балетном театре?

– Прежде всего работу хореографа. Работу с артистами. В контракте прописано, что я artist-in-residense – на русский точно и не переведешь. Возможно, это будут и консультации по стратегии развития труппы. Ясно одно: зря зарплату платить не будут.

– Правда ли, что юная звезда балета Большого театра Наталья Осипова по вашей рекомендации приглашена на работу в АБТ?

– Правда, что приглашена, но обошлось без моей рекомендации. Она уже достаточно знаменита в мире. С 2009 года Осипова будет «приглашенной звездой» во время весеннего сезона в Нью-Йорке на сцене «Метрополитен». Такой же статус в АБТ у Нины Ананиашвили и Дианы Вишневой.

– Сейчас композитор Леонид Десятников пишет музыку для вашей новой постановки в Большом театре.

– Да, «Утраченные иллюзии» по роману Бальзака планируются в Москве года через два. Пока Лёне надо закончить партитуру.

– Почему именно Бальзак? Вы хотите откликнуться на старый советский спектакль с таким же названием, где блистала Галина Уланова?

– Я хочу, чтобы Десятников, которого очень люблю, написал музыку для нового балета. Это главное. О связи с балетом Асафьева говорить не приходится: он не сохранился, и восстановить его невозможно. А Бальзак прекрасен, почитайте.