Posted 22 декабря 2003,, 21:00

Published 22 декабря 2003,, 21:00

Modified 8 марта, 09:48

Updated 8 марта, 09:48

Геннадий Сидоров

Геннадий Сидоров

22 декабря 2003, 21:00
«Деревенские с радостью бежали в кадр»

– Ваша картина намеренно выдержана в патриотических тонах?

– Я не хотел воспевать Россию, я хотел сказать правду, и чтобы этому поверили. Идея картины пришла ко мне, как ни странно, в городе Инсбруке, в Австрии. Я гулял по альпийскому зоопарку и страшно ностальгировал. Ужасно хотелось вернуться в Россию, хотя был за границей всего два дня.

– Судя по картине, вы оптимист. Весь фильм кажется, вот-вот должно произойти нечто трагическое, но вы принципиально уходите от конфликтов и негатива. Я ловила себя на мысли, что пусть у этих старух нет денег, еды, воды, света, но хочется к ним, в эту «одну абсолютно счастливую деревню». Было ли у вас у самого искушение уйти в чернуху?

– Такое искушение было, но, видимо, Бог отвел. Я принципиально уходил от негатива, чернухи. Все-таки то, что сейчас происходит со страной: агрессивный вход людей с Востока, вторжение с южных сторон на нашу многострадальную родину, – все это располагало меня к жесткому финалу. Но я от него отказался. Моя мысль очень проста: если ты пришел на эту землю созидать, можно и на чужой территории жить вместе и не ссориться.

– Вполне пацифистский настрой...

– Я не пацифист, но придерживаюсь одной простой истины: «Самый плохой мир лучше, чем хорошая война». За последние десять лет наша страна так навоевалась, что теперь уже очень хочется, чтобы все любили друг друга. Вот и все.

– Вы сами не раз говорили, что ваш сценарий – это некая конструкция. Мне кажется, я знаю, по какому принципу эта конструкция создавалась. Это набор стереотипов, атрибутов русского народного многовекового фольклора: если деревня, то непременно в ней должен жить дурачок; если случается конфликт, то непременно с армией, если нашествие врага – то монголо-татарское иго. «Старухи» – это сказка?

– Это не абсолютная сказка, потому что у нас в стране, как известно, любая сказка становится былью. Нет, это моя попытка смоделировать в кино жизнь с элементами сказки, каких-то узнаваемых вещей.

– Вам подсказывали что-то сами старухи, корректировали вас как-то?

– Да, конечно. Они до того самобытные и «самоигральные», что многое в конечном итоге менялось под них. Как говорят, счастье – если реализовано процентов тридцать сценария. У меня даже этих тридцати процентов не осталось. Но в моем случае фильм лучше сценария во многом благодаря именно этим старухам, благодаря Гале-матерщиннице…. Они скорректировали некую мою схему. Получился жизненный срез.

– Ваша картина – то редкое исключение, когда мат, звучащий с экрана, органичен, уместен и совершенно не режет слух. Он просто и не воспринимается матом.

– Я думаю, может, это звучит нескромно и странно, что мат в данном случае – украшение. Они так говорят, эти старухи. Галя-матерщинница не ругается матом, она так разговаривает. И когда шли съемки, она ругалась крепко в очередном дубле, а потом мне говорила: «Генка! Это я тебе по-русски только что сказала, хочешь, я теперь тебе что-нибудь еще и с матом скажу?». Я говорил: «Нет. Только не это. Уже достаточно». Для нее это норма. И останавливать ее, ломать и загонять в другие сферы…. Тогда уж лучше ее вообще не снимать.

– А как же это – «еще и с матом»?

– Она мне один раз на репетиции выдала – это было что-то. Вся группа стояла в оцепенении минут десять, после того как она закончила. В этом, конечно, была своя прелесть, но если бы я еще и эту тираду вставил, для картины это было бы слишком, перегруз.

– Почему вы сами решили исполнить одну из главных ролей в картине?

– Не люблю работать с актерами: вызывать их, переговариваться с ними, у них свои амбиции, свои сроки. Мне проще с самим собой работать. А потом мое первое образование – актерское.

– Сложно ли было заманить на съемочную площадку непрофессионалов. Многие ли отказывались сниматься в вашей картине?

– Нет. Все снимались. Им было интересно, любопытно. В деревнях же бабки всегда очень любопытные. Они приходили смотреть, как мы работаем, а я говорил: «Пойдете в кадр?». Они спрашивали: «А можно?», и тут же с радостью бежали в кадр.

– Вы отдаете себе отчет в том, что ваша картина, хоть и народная по духу, все же абсолютно непрокатная?

– Я бы хотел, чтобы картину посмотрело огромное количество людей. Но я не ставил себе установку сделать прокатное или непрокатное кино. В «Фонде поддержки кино», который я возглавляю, снято три картины: «С днем рождения!», «С любовью, Лиля» Ларисы Садиловой и мои «Старухи». На всех трех я был продюсером, но никогда не ставил себе задачи хорошо их «прокатить», я ставил себе задачу снять хорошие картины. А если у нас в прокате хорошее кино не крутят, то, видит Бог, это не мои проблемы. Я знаю, что будут проблемы с ТВ относительно всей этой ненормативной лексики, что использована в моей картине, но я не могу это выбросить только ради того, чтобы картина прошла по ТВ. Если возьмут в прокат, то прокатят так, как есть, а если нет – значит, нет. Я менять ничего не буду.



Справка «НИ»

Геннадий СИДОРОВ родился 2 июля 1962 года в г.Фрунзе (ныне Бишкек – столица Киргизии). Детство и юность Геннадия прошли в Свердловске (ныне Екатеринбург), куда семья переехала после его рождения. В 1986 году окончил актерский факультет ВГИКа (мастерская Сергея Герасимова и Тамары Макаровой). В 1990-м экстерном окончил режиссерский факультет ВГИКа (мастерская Петра Тодоровского). Сидоров дебютировал в кино как актер в 1986 году. Позднее продюсировал фильмы своей супруги Ларисы Садиловой «С днем рождения» (1998) и «С любовью, Лиля» (2002), собравшие целый урожай призов. Настоящая известность к Геннадию Сидорову пришла лишь в этом году после премьеры его фильма «Старухи» на фестивале «Кинотавр» в Сочи.

"