Дотянуться до комикса

Режиссер Светлана Врагова, обратившись к зрителям перед спектаклем, сказала: «Нашим актерам ближе психологическая школа, чем театр абсурда. У Мрожека пьесы лаконичны, как комиксы». И это отношение к пьесе (как к комиксу) она пронесла через все репетиции. В итоге получилось так, что многоаспектное произведение Мрожека «Волшебная ночь» выглядит как набор скетчей без внятного режиссерского решения, не говоря уже о «сверхзадаче» и прочих неотъемлемых атрибутах той самой «психологической школы».

Получился «капустник» на двух артистов (Леонид Трегуб и Александр Жуков). По сюжету коллеги в конце трудного дня поселились в убогой гостинице, но на их долю выпала ужасная ночь: то вой сирен, доносящийся с улицы, то мерзкие клопы и острые пружины матраца, а то и вовсе стоны гомосексуальной пары, снявшей соседний номер. Они засыпают лишь под утро, снятся друг другу, а потом, вскочив по будильнику, обращаются к залу: «Камо грядеши?»

Появляется здесь и некая дама (в программке она значится как Третье лицо), но при всех ее метаморфозах (она и вокзальный диспетчер, и фея, и женщина, готовая к прелюбодеянию), догадаться, что это за персонаж, непросто. И дело не в зрительской фантазии, а именно в отсутствии строгой режиссерской линии.

По той же причине страдает и актерское мастерство. Хорошие артисты Леонид Трегуб и Александр Жуков употребляют все свои умения, но в отсутствии твердой постановочной руки скатываются в пошлость, поскольку комические ситуации пьесы «Волшебная ночь» Мрожек описал не ради праздного веселья. У этих ситуаций «двойное дно». Найти к ним ключ – задача режиссера. И без ключа здесь никак не обойтись.

Например, в спектакле Дмитрия Маринина, показанного однажды в Театральном центре на Страстном, такой ключ был. Он заключался в том, что командированные, пытаясь выяснить, кого именно из них полюбила красавица, начинают копаться в собственной душе – блуждать по самым дальним тайникам внутреннего мира, от чего действие лишь набирало вес. Дмитрий Маринин обнаружил в материале пьесы такую мысль: нам даются шансы, но мы их упускаем, приходит время решений, но мы их избегаем, мы хотим быть счастливыми и сами же противимся своему счастью, оправдываясь оригинальными мотивировками. Пришло время быть самими собой, но гораздо легче жить так, как принято. Готовы ли мы стать другими, когда приходит долгожданное время?

Иными словами, у того спектакля были конкретные постановочные задачи, которые считывались зрительным залом. Театру «Модернъ» нащупать некую генеральную линию абсурдистской пьесы пока не удалось, из-за чего философское напластование вдруг начинает «мешать» комедийному действию. Особенно ярко это проявляется в сцене, где к стилистике скетча присовокупляются христианские притчи. А именно: два изнуренных командированных заматывают головы тряпками, и один из них глубокомысленно произносит: «Камо грядеши?» Апостол Петр, как известно, этой фразой хотел остановить Христа, идущего на распятие. Фраза серьезная, «с историей». Ее Мрожек употребил не ради «хохмы», особенно если учесть, что в его пьесах много святотатства. Он часто высмеивает христианские парадигмы, говорит о мире, лишенном сакральности. И все это важно было учесть для решения сцены.

Кроме того, наивно полагать, что церковнославянские выражения автоматически переведут спектакль в философское русло. Подобные фрагменты текста надо или серьезно осмыслять, или не использовать. Тут важно дотянуться до высоких планок и в режиссуре, и в актерских умениях. Но, видимо, несколько лет режиссерского простоя Светланы Враговой дали о себе знать. «Модернъ» по-прежнему делает ставку на спектакли, которые в репертуаре уже давно: среди них ряд добротных постановок, но жить прошлым театру нельзя.