«Вы слышите, грохочут сапоги»

Давно замечено, что если бы по театральным подмосткам было бы так же сложно ходить, как по канату, то желающих было бы намного меньше. На наклонном помосте «Гаудеамуса» трудно удержаться, снежно-белое пространство художника Алексея Порай-Кошица скрывает черные дыры, куда исполнители проваливаются и откуда по ходу действия выскакивают чертиками из табакерки. Черные провалы могут обернуться солдатскими гальюнами, чистить которые отправлен наряд дембелей. А могут стать прорубью, где моет голову Девушка (Дарья Румянцева). Капитан Лысодор (Олег Грязнов) из гальюна начинает свою длинную речь-увещевание о главных обязанностях солдата. Увлекаясь, этот певец строевой службы с воодушевлением варьирует единственную мысль о недопустимости оставлять напившегося товарища лежащим на спине, поскольку тот может захлебнуться рвотными массами…

На наклонном помосте яростно маршируют под «Синий иней» и занимаются строевой подготовкой, принимая невообразимые позы, диктуемые уставом. Кружатся в вальсе и устраивают страшноватую корриду с безответным новобранцем вместо быка и вилками вместо бандерильей. Сцену то заполняют красные праздничные воздушные шары, а потом их со страшным грохотом давят каблуками, оставляя красное месиво на белом снегу. Из черных дыр вылетает фейерверк спичечных коробочек, заполненных солдатскими анализами.

Бытовая история Сергея Каледина об ожидании дембеля в 4-й роте бойцов стройбата рассказывается языком своего рода абсурдистского балета, языком музыки, пения, танца, пантомимы с использованием минимума авторского текста.

Новые исполнители уверенно «присвоили» партитуру спектакля 1990 года, и можно только догадываться, каких сил это стоило. В результате убедительны буквально все: и пластичный Шамшиев –Станислав Никольский, и отчаянный Богданов – Алексей Морозов, и неожиданно умудренный жизнью Бабай – Филипп Могильницкий. Отдельной строкой стоит исполнитель роли поэта и труса Карамычева Евгений Санников, ставший камертоном новой постановки. Екатерина Клеопина (Людмила Анатольевна) и Станислав Ткаченко (Николай Попов – Белошицкий) сумели повторить уникальную «сцену на рояле». Объясняясь в любви, их персонажи усаживаются на рояль, наигрывая мелодию любви босыми пальцами ног. А потом рояль взлетает над сценой, а исполнители танцуют на нем замысловатые балетные па.

Мария Никифорова – Шамшиева – единственная, кто остался в новом «Гаудеамусе» из состава 1990 года. Монументальная женская фигура, кажется, заполняет сцену и зрительный зал: Родина-мать, но и гугнивая чушка, съедающая сыновей, о которой говорил умирающий Александр Блок.

Поле ассоциаций нынешнего спектакля явно расширилось за четверть века, но и здорово помрачнело. В начале 90-х казалось, что спектакль МДТ прощается с казарменной страной, с укладом жизни, которого больше никогда не будет. Яростная энергия того спектакля, блеск актерской игры, совершенство художественной формы казались лучшим доказательством преодоления и освобождения от насильственного оскотинивания человека. Четверть века спустя стало понятным, что казарма не только никуда не ушла и не исчезла из нагих будней, но укрепилась и разрослась. Страшноватые кровавые «игры в корриду» выплеснулись за пределы одной отдельно взятой роты и затопили границы и страны. А марширующие сапоги заглушили практически все другие звуки большого мира.

И меланхолический припев «дембельской отвальной» вдруг стал абсолютно реалистическим описанием наших будней: «и куда не взгляни в эти майские дни, всюду пьяные ходят они».