Актер Гоша Куценко:

– Гоша, вас считают одним из самых харизматичных комических актеров отечественного кино. А вам-то комедии нравятся? Какое кино вы сами любите смотреть?

– Разное. Я человек настроения и не смотрю фильмы каждый день. Хотя некоторые арт-хаусные картины пересматриваю по нескольку раз: учусь у режиссеров, которые их сняли, и актеров, которые в них играют. А вот фильм, который относится к мейнстриму, могу посмотреть, но могу и пропустить. Такое кино лучше смотреть в кинотеатре – по крайней мере получишь визуальное удовольствие.

– С кем вы чаще всего ходите в кино?

– Иногда один, иногда с дочерью Полиной или друзьями. Фильмы, которые мне хочется посмотреть, обычно не выходят в широкий прокат, поэтому приходится доставать кассеты и смотреть их дома.

– Как вы думаете, российское кино может стать востребованным во всем мире?

– Надеюсь, что со временем это произойдет. Я вижу, что у нас люди снова стали ходить в кинотеатры. Есть талантливые актеры и режиссеры. Не хватает только одного – таких же талантливых кинопродюсеров и менеджеров. Людей, которые знают и любят кино, разбираются в нем, владеют экономической ситуацией и знают до мелочей весь процесс съемок. Таких специалистов можно пересчитать по пальцам. Вот мне сейчас очень нужен такой человек.

– Может, стоит самому заняться продюсерством? У вас ведь появился такой опыт во время работы над фильмом «Дикари».

– Я стал продюсером этой картины поневоле, просто некому было этим заняться. Можно сказать, что я был не продюсером «Дикарей», а скорее манипулятором, вытащившим нашу компанию из кризиса. В критической ситуации я могу собрать энергию в кулак, взять власть в свои руки, организовать людей, предпринять какие-то конкретные действия и даже выступить в роли антикризисного менеджера. Но меня хватает только на короткую дистанцию, как во время съемок «Дикарей». На длинные мне не всегда хватает дыхания.

– Но ведь «Дикарей» в итоге выпустили?

– Да, хотя мне для этого пришлось соединять в себе творческое начало и бизнес. Но мы дожали этот проект, выпустили картину в прокат и сделали 200 копий.
Это – наша общая победа, хотя фильм в результате, конечно, не окупился. Может быть, потому что не хватило денег на рекламу. Хотя, если картина серая и посредственная, деньги, вложенные в ее рекламу, работают только на первом этапе. А потом люди понимают, что им навязывают ерунду, и проект тихо умирает. Зато у ярких, интересных проектов долгая жизнь. Сейчас «Дикарями» заинтересовалось телевидение.

– Именно для этого вам сейчас нужен и специалист-продюсер?

– Нет, не для этого. Мы с Виктором Шамировым, режиссером «Дикарей», написали сценарий нового фильма и хотели бы начать его съемки в середине октября. Мы выстрадали этот проект: четыре года назад написали сценарий, уже несколько раз его переделывали, но, похоже, его опять не удастся осуществить, денег так и не нашли.

– О чем вы хотели снять фильм?

– Это история о двух братьях, которые живут в Москве. К ним случайно попадает пятнадцатилетняя девочка. В такой истории, как вы понимаете, обязательно должна быть любовь. И двое совершенно растерянных мужчин. А параллельно мы пишем пьесу с рабочим названием «Образ жизни в прекрасном». Она – о театральных гастролях. Мы не раз ездили вместе на гастроли, и накопилась масса наблюдений о том, как ведут себя актеры во время поездок в провинциальные города, что говорят зрители, встретив их на улице, ну и так далее.

– Но ведь Шамиров, насколько я знаю, человек театральный? Вы играете в поставленных им спектаклях «Lady’s Night» и «Игра в правду».

– А разве театральным людям запрещено снимать хорошее кино? Вот, например, учитель Шамирова, режиссер Марк Захаров, ставит спектакли в «Ленкоме» и снял несколько отличных фильмов – «Обыкновенное чудо», «Формулу любви», «Тот самый Мюнхгаузен». Виктору тоже удается и то, и другое. Он – человек близкий мне по духу, хотя мы с ним вышли из разных театральных школ. В Школе-студии МХАТ, где я учился, к театру относились, как к хрустальной вазе. А Захаров научил Шамирова делать яркие, динамичные и броские спектакли. Меня восхищает умение Виктора задеть зрителя за живое, чем-то его удивить. Я ведь не просто играю в его спектаклях. Мы работаем вместе: пересекаемся чуть ли не каждый день, пишем сценарии, обсуждаем новые проекты.

– А правда, что спектакль «Бог», который вы играете в театре имени Моссовета, закрывают?

– Закрывают, но в этом нет ничего трагического. Шамиров просто решил, что пора это сделать Он не раз говорил, что шутки про театр и антрепризу, придуманные для «Бога», ему уже надоели и пора написать что-то новое. А может, он закрыл спектакль, потому что ему просто надоело, сидеть без дела целый час (смеется). Первый акт «Бога» Виктор играет вместе с нами, а весь второй сидит за кулисами, ждет финала и никак не влияет на процесс.

– Почему вы так держитесь за театр?

– По-моему, он нужен и актерам, и зрителям.

– Если судить по актерской зарплате, то не особенно он и нужен.

– В антрепризе платят нормально. А если работаешь в компании талантливых людей, антреприза ничем не хуже академического театра. Даже гораздо интереснее. В академическом театре ты работаешь по классическим законам, а в антрепризе можно говорить о проблемах, волнующих нас сейчас, сделав при этом яркий, броский спектакль, собирающий полный зал. Знаете, «Игра в правду» и даже спектакль «Lady’s Night», который поставлен не вчера, до сих пор идут с аншлагами. Если актеры кого-то приглашают, к зрительским рядам приходится приставлять стулья. Поэтому я уверен, что театральное искусство может приносить доход. Для этого нужно только ставить спектакли, задевающие зрителя за живое.

– Вот вы заговорили о доходах, а вам самому важно, сколько вы заработаете?

– У любого человека денег должно быть ровно столько, чтобы о них не думать. Но ради денег я никогда не пойду на компромиссы. Мне не раз предлагали провести корпоративную вечеринку и заработать развлечением компании не меньше, чем я зарабатываю за год. Но мне это не нужно. Я хочу заниматься театром и музыкой.

– А телепередачу вести не хотите? Может, пора сделать что-нибудь вроде «Партийной зоны», прославившей вас в 1990-х годах?

– Нет, это не мой стиль жизни. В 1990-х годах я жил отчаянно, безответственно, вызывающе и остро. Вгрызался в поверхность жизни как бур или отбойный молоток. Больше бурить не хочу. Хочу заниматься творчеством, развивая ум и душу. Играть спектакли для зрителей, которые собрались в зале, выступать на концертах и записывать диски.

– Почему вы так долго записывали свой первый альбом?

– Я оказался в абсолютно новом пространстве и постепенно стал в нем осваиваться. Я ведь не музыкант, нельзя запеть ни с того, ни с сего. Это все рано, как вам – человеку, который видит актеров только со стороны, – вдруг выйти на сцену и начать играть в спектакле.

– Когда вы впервые подумали об альбоме?

– Года три назад. И понял, что это будет акустический альбом. Хотя сначала просто хотел написать тексты и озвучить их чьим-нибудь саундтреком. Написав тексты, почувствовал: не хочу, чтобы они звучали под чью-то чужую музыку. Дальше писал музыку, искал музыкантов, которые мне поверят и будут со мной работать. Ведь, стоя на сцене, я должен чувствовать, что музыка нас объединяет и рядом со мной стоят мои друзья- единомышленники.

– В конце мая я был на вашем благотворительном концерте…

– Мы вместе с Олегом Гайдаковым создали фонд поддержки и реабилитации больных ДЦП и заканчиваем ремонт первой реабилитационной клиники на Сиреневом бульваре. Мне очень хочется помочь этим людям. У больного ДЦП человека, сидящего в коляске, просто вулкан внутри взрывается, а он не может выразить себя: тело ему не подчиняется. На Западе есть реабилитационные центры, где такие больные занимаются гимнастикой, развивают речь. Мне хочется, чтобы такие центры появились в Москве и Петербурге.

– Что в ваших ближайших планах?

– Театр, кино, музыка. Я хочу записать альбом рок-музыки, а потом еще один, с хип-хопом. Скорее всего, буду писать его в Киеве. Кроме того, мы с Шамировым и продюсером Ильшаном Мамедовым мечтаем открыть свой театр в Москве. Нужно только найти для него помещение. В репертуаре Независимого театрального проекта, где поставлены «Ladу’s Night» и «Игра в правду», более десяти спектаклей. Сейчас они идут на чужих площадках, но стоит их собрать под одной крышей, и у академических театров появится серьезный конкурент.

СПРАВКА