Posted 22 июля 2007,, 20:00

Published 22 июля 2007,, 20:00

Modified 8 марта, 08:30

Updated 8 марта, 08:30

Бубен судьбы

Бубен судьбы

22 июля 2007, 20:00
Когда Робер Лепаж решил поставить известную «Трехгрошовую оперу» Брехта–Вайля, всесильные наследники Брехта наложили вето на почти готовую постановку. Тогда Лепаж обратился к первоисточнику – «Опере уличного музыканта» Джона Гея и Кристофера Пепюша, написанной в 1728 году, и, сохранив текст, перенес действие в мир совр

В «Опере нищих», поставленной героем московского театрального лета канадцем Робером Лепажем, герои играют на рояле, на скрипке, на флейте, на ударных, на консервных банках, на стеклянных бокалах, на гитаре, на аккордеоне, на саксофоне, на альте, на бубне и на губной гармонике. Музыканты из мультимедийной компании Лепажа «Экс Макина» аранжировали старинные мелодии оперы XIX века и затеяли собственное путешествие по жанрам – джаз, этно, кантри, рок, spa, рэп. Спектакль начинается барабанным соло на пустых консервных банках и заканчивается выходом всех исполнителей на авансцену с финальной песней, которую поют с отключенными микрофонами.

Мир в этом спектакле выглядит грязноватой и шумной рок-площадкой, где вокальные «номера» с трудом подчиняются хоть какой-то сюжетной логике. А персонажи «подтанцовки» то и дело грозят оттеснить главных героев: рок-певца и секс-гиганта Мекки и соперничающих за него женщин, среди которых проститутка Дженни, подкидывающая неверному возлюбленному пакетики с наркотой, чтобы его посадили в тюрьму; беременная дочка губернатора Люси и Полли Пичем, дочка хозяина его рок-группы. В череду возлюбленных музыканта врывается мужеподобная оперная дива, перекладывающая на оперные фиоритуры хит рок-группы Пичема и соблазняющая Мекки прямо на рояле.

Любовные дуэты перемежаются музыкальными дуэлями соперниц. Самый смешной и самый неполиткорректный момент спектакля: вокальная и танцевальная дуэль Полли Пичем и губернаторской дочки Люси. Одна поет в еврейском стиле, другая в арабском. Дочка Пичема в еврейском стиле под аккомпанемент ортодокса-аккордеониста, а дочка губернатора – в арабском (в торжествующей коде культовые звуки «Хава Нагила» сливаются с витиеватым рисунком арабской мелодии). Плазменный экран с бегущей строкой перевода вдруг начинает пестреть арабской и еврейской вязью, обозначая нечто непечатное. А в качестве последнего аргумента жгучая беременная брюнетка Люси начинает отплясывать танец живота.

Для мгновенной переброски места действия из штата в штат, из камеры в губернаторский дом, оттуда на сцену концерта для полицейских, а потом в гостиничный номер Робер Лепаж придумал лаконичную декорацию-трансформер. Одно из важнейших действующих лиц спектакля – перемещающийся плазменный экран, на котором идет бегущая строка перевода, показываются увеличенные изображения лиц актеров, в какой-то момент он даже становится игровым автоматом в Лас-Вегасе. Две телефонные красные будки превращаются то в забор, то в луизианское кафе, то в будуар оперной дивы. Рояль становится последовательно то Dj-пультом, за которым микширует музыку Полли, то подиумом, на котором поет Мисс Дайана, наконец, смертным одром, где Мекки получает свою последнюю «дозу».

Самым остроумным моментом спектакля стал откровенно вставной номер рекламной компании мэра Луизианы: «Вы что думаете, президент Америки понимает в искусстве? Ни хрена он не понимает! Он занят распространением американской демократии по всему миру: чтобы все думали, как мы!»

А самым патетичным – момент, когда бегущие по экрану волны кардиограммы Мекки стали безжизненной прямой.

Московские зрители лишены возможности оценить одну из главных «линий» постановки Лепажа: пародийную, поскольку не знакомы с объектами его музыкальных пародий. Но «Опера нищих» добавила к многочисленным раскрытым чеховским фестивалем достоинствам канадского режиссера еще и тонкий музыкальный вкус, и виртуозное умение скользить на грани фола, нигде не переступая черту профессии.

"