Posted 23 июня 2016,, 10:52
Published 23 июня 2016,, 10:52
Modified 8 марта, 02:57
Updated 8 марта, 02:57
Красные кеды – эмблема любви
На пресс-конференции после показа картины «Ке-ды» «живьем» присутствовали режиссер Сергей Соловьев, его постоянный соавтор – художник Сергей Иванов, писатель Андрей Геласимов, актеры Аглая Шиловская и Николай Суслов, оператор Тим Лобов, продюсеры Антон и Наталья Треушниковы, а по скайпу на связи был сопродюсер картины, исполнитель роли военкома и автор звучащих в фильме рэп-композиций Василий Вакуленко, больше известный как Баста.
«Первое, что меня сразило, это – Геласимов, – рассказал режиссер журналистам. – Я просто поймал себя на том, что несколько раз пересказывал своими словами этот рассказ своим студентам. Я совершенно не собирался снимать. Но мне так понравилась идея, что человек не знал, покупать ли ему кеды перед уходом в армию, а потом пришел к мысли, что все-таки покупать. Потому что будет тогда мотивация из армии прийти назад. Ведь «кто-то» будет ждать тебя. Например, кеды! И вот эта простейшая история, которая погружена в систему наших естественных реалий, меня заворожила».
Герой фильма «Ке-ды» – молодой человек по прозвищу «Джаггер» (Николай Суслов) – решает накануне призыва в армию потратить свои скромные сбережения на модные красные кеды. Случайным образом кеды приводят его к девушке Амире (Аглая Шиловская), с которой он проводит ночь. Наутро выясняется, что у нее есть девятилетний сын Митя (Даня Гавриленко), который страдает аутизмом. Амира просит Джаггера и его приятеля помочь отвезти сына в детский дом…
«Когда меня спрашивали: про что вы снимаете? Я всегда честно говорил: про кеды я снимаю, – поделился с журналистами Сергей Соловьев. – Других мыслей и концепций нету? – Нету. Я же испорчен Львом Николаевичем Толстым на предыдущей картине. Меня все время спрашивали: про что «Анна Каренина»? – Как про что? Про то, что не нужно изменять мужу, иначе попадешь под паровоз… А теперь меня спрашивают: это антивоенная картина или «провоенная»? – Я не знаю. Я знаю, что для того чтобы была какая-нибудь концепция, какие-нибудь фестивали, какая-нибудь жизнь, чтоб кому-нибудь что-нибудь нравилось или не нравилось, изначально нам всем нужно остаться живыми. И вся моя концепция заключена в том, что что бы ни происходило, очень хотелось бы, чтоб как можно больше из нас, из наших детей и из детей наших детей оставались бы в живых. Просто в живых».
На вопрос киноведа Петра Шепотинника, в какой степени эта картина «соловьевская», и что в ней принципиально новое, режиссер ответил: «Чувства, что я окатился живой водой и стал совершенно новым, непредсказуемым, 18-летним, не было. Я снимал одну из своих картин. Когда-то я прочитал: у Трюфо спросили «Чего бы вы хотели в жизни?», он ответил: «Да ничего особенного. Я хотел бы быть просто французским кинорежиссером, которому выпало счастье снять два десятка или чуть больше картин». И я думаю, что это очень правильная позиция. Я не к величию Трюфо примазываюсь, а к логике мысли. Чего бы я хотел? Я хотел бы быть русским режиссером, которому выпало счастье снять два десятка или чуть больше картин. Это картина 23-я или 24-я. Я уже бросил их считать, но вот это ощущение радости того, что все продолжается, у меня было».
Про Чехова говорят, что писал он, в сущности, всегда одну и ту же пьесу, про тех же самых героев – так и Сергей Соловьев всегда снимает один фильм. Меняются времена, обстоятельства, а герои остаются неизменными. Чудной, витающий в облаках юноша. Красивая, умная и непредсказуемая девушка с необычным именем. Их окружают странные, «не от мира сего», персонажи – друзья, соседи, случайные встречные.
Матерые несентиментальные критики скажут: «самоцитаты», повторы, перепевы, а поклонники творчества Соловьева поймут и оценят. И цитаты, расставляющие необходимые акценты, и странные фразы-надписи на экране, разделяющие фильм на неравные части, и фантасмагорические музыкально-анимационные грезы героев. И красные кеды в почти черно-белом кино.