Иллюстрация к повести

Три года назад Александр Смелков дебютировал на подмостках Мариинского театра оперой-мистерией по роману Федора Достоевского «Братья Карамазовы», несколькими же десятилетиями раньше художественный руководитель и директор Мариинки, а на тот момент – студент Ленинградской консерватории Валерий Гергиев дирижировал оркестром, исполнявшим дипломную работу Смелкова – Первую симфонию.

У сочинительской манеры Александра Смелкова есть поклонники, почитающие его как композитора пишущего музыку так, как будто бы и не было всего XX века с его прорывами и экспериментами. Почему бы и нет? Вот только звучит это вполне милое ретро в механизированно-концептуальной эстетике ХХI века, мягко говоря, чужеродно.

«Станционный смотритель» – произведение для русской культуры знаковое. По мнению Достоевского, именно в нем произошло литературное открытие мира «бедных людей». Социальный контекст в переплетении с мелодраматическим сюжетом – благодатная почва для режиссерских трактовок. Однако «расцвели» на этой почве только визуальные находки художника-постановщика Эмиля Капелюша.

Заполнивший сцену станционный инвентарь отсылал к стержневой в творчестве Пушкина середины 1820-х – начала 1830-х годов «дорожной» теме и выглядел зарисовкой, сделанной из окна проезжавшего поезда. В отличие от музыки сценография была под завязку пронизана чувствами и даже казалась символическим отображением рассыпавшегося после бегства дочери внутреннего мира главного героя.

Станционный смотритель выступал сразу в двух ипостасях – рассказчика и героя повествования (Андрей Попов и Андрей Зорин), ротмистр Минский (Андрей Бондаренко) напоминал героя анекдотов про гусаров, беглянка Дуня (Элеонора Виндау) сверкала картинной красотой. Хорошие голоса, механические движения, выверенные мизансцены ассоциировались с тщательно отретушированной фотографией, драма же на глазах превращалась в подобие комикса.