Тело мастера боится

Если говорить слишком грубо и обще, перформанс – это что-то вроде театрального действа, которое разыгрывает художник перед публикой. Когда вместо того чтобы использовать холсты и краски, наш «артист» (именно так в английском обозначается любой художник) входит в непосредственный контакт со зрителем. При большом желании корни перформанса можно усмотреть еще в Средние века и в эпоху Возрождения – именно тогда знаменитые живописцы и скульпторы начали оформлять шествия и праздники. Однако лучше согласиться с кураторами нынешней ретроспективы (а это два авторитетнейших иностранца – Клаус Визенбах и Роуз Ли Гольдберг), что перформанс – дитя ХХ столетия.

Именно в начале прошлого века художники начали отрицать материальность произведений (то, что ценят капиталисты-коллекционеры) в пользу чистого жеста. Не случайно пионером этого движения заявлен Филиппо Маринетти, опубликовавший в 1909-м на страницах газеты «Фигаро» манифест футуристов. Художник – не ремесленник, а певец «опасности, энергии и бесстрашия». Здесь уже совсем недалеко до театральных постановок наших авангардистов (как раз сейчас в Музее современного искусства показывают сценические новшества Александры Экстер).

Однако вплоть до 1960-х перформанс не осознал сам себя. До того всевозможные выходки артистов (от отрезанного уха Ван Гога до нарядов Маяковского и Бурлюка) проходили по разряду эксцентрики и художественной экзальтации.

Если судить по предложенным видеокадрам и фотографиям, всерьез перформансом занялись те, кто уже не одевался в причудливые одежды, а, наоборот, эффектно раздевался. Так, в самом начале 1960-х Ив Кляйн проводит серию акций, во время которых обнаженные манекенщицы должны были покрывать себя краской, а потом перекатываться по холстам. Художник, что называется, руководил процессом – создавал музыкальные шумы и направлял девушек. Здесь была заключена ирония в отношении традиционной живописи, мужского доминирования в искусстве и всех достижений сексуальной революции. Куда как более серьезный и экстремальный характер имели перформансы Йоко Оно. Одна из самых известных акций будущей супруги Леннона сводилась к тому, что любой посетитель галереи мог отрезать кусок от ее одежды – в итоге художница оказывалась совершенно голой. Этот акт насильственного стриптиза начала 1970-х до сих пор внушает оторопь. Впрочем, чем дальше, тем опаснее становились «женские» перформансы – так Марина Абрамович в 1980-м стояла напротив натянутого лука и направленной в ее сердце стрелы и с натяжением тетивы записывала свое изменяющееся сердцебиение. Израильская художница Сигалит Ландау в 2000-м вращает обруч из колючей проволоки – гимнастический трюк превращается в мученические вериги.

Мужчины в принципе тоже не отставали (проводили месяцы в клетке, распинали себя на крестах). Уже совсем современный художник Мэтью Барни (супруг певицы Бьорк) напрямую иллюстрировал тезис, будто искусство требует жертв (или, по крайней мере, больших физических усилий). Поэтому в своей мастерской Мэтью устроил что-то вроде полосы препятствий – он перепрыгивает с одного тренажера на другой, доводя себя до физического истощения.

Между тем стимулом к артистическим самоистязаниям далеко не всегда становятся социальные идеи. Тело, пущенное в дело, возвышает художника, превращает его в медийного персонажа. Много ли людей видели акцию Кулика-собаки? Зато о ней все слышали. Поэтому сразу вместе с радикальными акциями появились перформансы, превращающие автора в звезду. Одни брались за гитары и начинали исполнять рок-оперы, другие закатывали вечеринки, третьи генерировали новости и слухи. Не случайно венцом перформанса ХХ века кураторы выбрали итальянца Франческо Веццоли. Веццоли стал известен как художник, активно эксплуатирующий культ звезд. Он снимал роскошные трейлеры (с участием голливудских знаменитостей) на несуществующие фильмы, проводил рекламные кампании собственных духов (опять же со знаменитостями) с несуществующим запахом, а последней его акцией стал воображаемый концерт Леди Га-Га – имеется фильм о его подготовке, но самого концерта, конечно, нет. Все произведения Веццоли вертятся вокруг пустоты – он мастер самопиара и гламурного треска. И в этом смысле – гробовщик перформанса. Двадцатый век провозгласил – «Иисус Христос – суперзвезда». Нужно ли для достижения совершенства повторять страдания Иисуса, не лучше ли сразу стать суперзвездой?