Режиссер Сергей Лозница

– Сергей, когда у вас возникла идея снимать на Майдане?

– Как только ситуация там начала развиваться и как только я завершил свои неотложные дела, я решил ехать. Я прекрасно понимал, что это историческое событие, событие огромного значения, которое должно быть зафиксировано. Поэтому я нарушил свое правило начинать снимать тогда, когда готово абсолютно все – сценарий, бюджет, режиссерская разработка. Время не ждало. Я 27 лет провел в Киеве, это мой родной город, но, когда я приехал туда, был поражен, как изменились люди. А когда оказался на Майдане, то сразу понял, что это будет серьезный конфликт. Люди сказали, что не уйдут, пока власть на месте, а власть уходить не собиралась. Власти противостояла воля народа. До 23 марта 2014 года я сам и наша маленькая голландская компания финансировали съемки. Уже потом мы обратились в голландский Кинофонд, который помог завершить производство. Снимал я сам, на простой дешевой камере Sony, оператор Сергей Стефан – на фотоаппарате Canon. Даже не ожидал, что получится такое приличное качество.

– Вы не выделяете в фильме отдельных участников событий, политиков, снимаете долгие статичные общие планы. Может быть, это было связано с опасностью съемок?

– Нет, статичная камера не связана с тем, что я боялся врываться в гущу событий. Опасность нападения, конечно, постоянно присутствовала. Но одновременно на Майдане было какое-то абсолютное чувство безопасности, все были вместе. Просто я с самого начала решил, что и как буду снимать. Я хотел сделать фильм о людях Майдана. Два-три героя мне бы не помогли. Мне нужны были все, масса. Так родилась идея коллективного героя. Примером мне служил замечательный советский фильм «Стачка» Сергея Эйзенштейна. Этот замысел диктовал все – композицию, ритм, длительность планов. А дальше я следовал за ходом событий. Следующий эпизод фильма – новый виток развития истории. Я не большой любитель интертитров, но несколько раз их было совершенно необходимо поставить, чтобы пояснить происходящее.

– Насколько развитие событий совпало с вашими ожиданиями?

– События развивались по законам классической драмы, как будто какая-то сила их направляла, и ход их можно было предугадать.

– Когда вы решили закончить съемку?

– Было отснято сто часов материала. Закончили снимать 5 марта. События 22 февраля поставили определенную точку, так что фильм можно считать законченным. То, что произошло и что отснято, уже стало историческим событием.

– Картина заканчивается траурной сценой, похоронами погибших героев. Не хороните ли вы Майдан?

– Это не прощание, а поминовение погибших и память о них. Для меня эта заключительная точка – память – очень важна. В ней смысл фильма, поэтому она завершает фильм и как бы вновь возвращает к его событиям. Мы ведь любим сооружать памятники Неизвестному солдату. А история начинается тогда, когда называются имена. Что касается отсутствия политиков, то не политики решали там судьбу Украины, не они были лидерами. Все поворотные моменты от них не зависели. Все решал народ. Потом политики возвращались с тем, что хотели массы. Помимо политиков, которых мы знаем, было много гражданских организаторов, активистов, которые входили в штаб Майдана. Все решали тысячи людей, которых объединяла ясная цель. Как бы дальше ни развивалась Украина, каждый политик будет теперь понимать, что есть воля народа. Может быть, я немного идеализирую, но как художник я имею на это право.

– Почему вы отказались давать отдельные интервью российским журналистам?

– В информационном пространстве столько вранья, что я не хочу, чтобы там звучали и мои слова, поэтому я отказался от личных интервью, чтобы хотя бы самим своим отказом обратить на это внимание.

– Каковы планы проката фильма?

– С 23 мая он будет во французском прокате, потом его покажут в Польше, Нидерландах. Надеюсь, и на Украине. Через некоторое время я выложу его в Интернете, чтобы фильм смогли увидеть те, кто должен был бы его увидеть.

– Что происходит у вас с проектом «Бабий Яр»?

– Пока работа в связи с «Майданом» приостановилась. Переносим на будущий год. Между прочим, я «Бабий Яр» хотел снимать в такой же стилистике, в которой снял «Майдан».