Босиком по сцене

Сразу после увертюры артист балета начал со сцены декламировать строки из трагедии Шекспира в оригинале, то есть на английском. Явно не готовая к такому повороту событий испаноязычная публика слегка напряглась (читать субтитры на испанском и одновременно следить за происходящем на сцене непросто) и замерла в ожидании чего-то неординарного. Далее действо прерывалось стихами несколько раз – в наиболее драматичные моменты. Сюрпризов в новом танцевальном опусе от Монтеро, созданном на тему (или по мотивам) русской балетной классики, для не подготовленного и не поднаторевшего на просмотрах современных хореографий зрителя немало.

Художественный руководитель и хореограф-постановщик Нюрнбергского государственного балета Гойо Монтеро камня на камне не оставил от балета в подлинном понимании, превратив его в современную хореографию, где балерины танцуют босиком или в мягких балетках, мастерски выделывая не только балетные па, но и акробатические пируэты. Юная Джульетта, в данной версии инфантильная особа с неуравновешенной психикой, типичная безвольная жертва домашнего насилия, подавляемая властной мамашей, как и все прочие девицы, пробегала-протанцевала босиком, сменила пару-тройку скромных платьев на глазах у зрителей и ушла из жизни, вскрыв себе вены. Взявшись за постановку одного из самых популярных балетов XX века, Монтеро, выросший на пластической эстетике универсалов Форсайта и Иржи Килиана, не стал ставить цель раскрыть внутренний мир героев шекспировской трагедии доступными ему средствами танца.

В движениях танцоров нет эмоций и переживаний, все очень технично, местами красиво, но не более. Хореограф, очевидно, увлечен творческим самовыражением в ущерб заданной хореографической теме.

Знаменитого балкона Джульетты, который присутствует во всех постановках (и не только балетных), здесь не было. Его заменили движущимися по сцене черными панелями-ширмами, помогавшими танцорам виртуозно воплощать пируэты современной хореографии. Само действие тоже существенно подсократили в угоду современным требованиям: вместо трех актов здесь обошлись двумя, каждый по 55 минут. В костюмах и декорациях ни малейшего намека на эпоху, в которой, собственно, разворачиваются трагические события «самой печальной повести на свете» о любви двух юных сердец.

Гойо Монтеро и на этот раз выступил в привычном для себя амплуа мастера на все руки: он одновременно хореограф, сценограф, художник по костюмам и даже по свету и освещению. Только исполнение музыки он доверил оркестру Королевского театра и дирижеру Коэну Кессельсу, с 2010 года музыкальному руководителю Королевского балета Бирмингема. У маэстро большой опыт балетных постановок («Золушка» Прокофьева, «Коппелия» Лео Делиба, «Жизель» Адольфа Адана), опер Моцарта, Пуччини и Бриттена. В прошлом сезоне он дебютировал в Венской опере, Римской опере и Большом театре. Если бы не усилия Кессельса и не звучащая музыка Прокофьева, смысловая нагрузка балета «Ромео и Джульетта», показываемого в Мадриде, была бы и вовсе потеряна. И возникает вопрос: зачем хореографу понадобилось ставить столь современный танец, который хорошо ложится на любую другую, не балетную музыку, на столь конкретную сюжетную тему?