Петр Смирнов

Странная штука: так близки эти понятия и так далеки друг от друга. На телевидении по крайней мере. Бесконечное количество бесконечных сериалов. Менты и спецназовцы мочат «бригадиров» и террористов строго определенной национальности. И наоборот. Это с одной стороны. С другой – знойная «бразильянская» или криминализированная российская любовь таких многоликих и таких однообразных красоток. А между ними – немножко детишек, много мультяшек, чуток Агаты Кристи и изрядное количество мистики в стиле незабвенной мадам Блаватской. Хорошо, что случаются «Идиот»ские исключения. Но они, увы, только подтверждают общее правило. Конечно, есть еще умники и умницы, которые смотрят в зеркало не для того, чтобы корчить рожи, и не сводят свободу слова к душевному стриптизу, а основной инстинкт к байкам дедушки Фрейда. И все же, все же… Ток-шоков на порядок больше ток-шоу.

Так что же? Застрелиться и не жить, если бесконечное так необозримо и так бесконечно? Если понимаешь, что оно существует не потому (хотя и потому), что его выдумывают плохие дядьки и тетки с телевидения. А потому, что все это «хавается пиплами».

Но лекарство от бесконечного есть. На том же голубом экране. Я принимаю его иногда. Чаще на канале «Культура», хотя иногда завозят его и на другие каналы. Это вечное. Несостарившаяся музыка или песня, хороший фильм (без разницы, советский или американский), умная беседа с интересным артистом, ранний Жванецкий либо нынешний «Городок». И даже реклама не очень мешает, если она не тупая и с юмором.

Так вот, две недели подряд я принимал на сон грядущий Чаплина (виват «Культуре», отметившей 115-летие гения). Да, видел я его в студенческой юности, в «Иллюзионе». Смеялся. Так и остался в памяти: усики, тросточка и хрестоматийная походка. А сейчас посмотрел его поздние ленты и поразился. «Огни рампы», например. Он – сильно пожилой и сильно пьющий комик, чья слава в прошлом. Она – молодая балерина, пытавшаяся покончить с собой. Спасение, любовь, ее успешный дебют, его уход, чтобы не мешать… Типичная мелодрама. Сколько я их видел и с примерно таким же сюжетом. Но как забыть это непередаваемое сочетание грустной мудрости в глазах Чаплина-старика и в них же отблесков той давней, оптимистичной улыбки молодого Чарли эпохи Великого Немого. Или его месье Верду из одноименного фильма. Самый беззащитный и невинный убийца на свете. Ужас, восторг и жалость охватывают тебя, когда наблюдаешь, как он искренне обхаживает своих жен – будущих жертв. Или его кокетливый донельзя Аденоид Хинкель из «Великого диктатора», то ножкой, то попкой подбрасывающий вверх воздушный шарик в виде земного шара. Во всем мире тогда еще или рукоплескали, или проклинали прототип – бесноватого Адольфа, а некоторые и договоры «о вечной дружбе» заключали. Чаплин уже тогда – в 37-м! – высмеивал, да еще как! Вусмерть! Боже, сколько в нем ума, отваги, таланта и жизни. Одним словом, отсюда – и в вечность.

А сны мне после этого снятся какие-то странные, но спокойные. Впрочем, мне пора. Пойду приму перед сном немножко Феллини.