"Красавица и чудовище": зачем овцебык гуляет с Эммой Уотсон

Диляра Тасбулатова

По сюжету "Красавицы и чудовища" злая волшебница превратила принца в отвратительное существо за то, что тот был самовлюбленным и грубым. Чтобы снять чары с себя и слуг своего замка, ему необходимо научиться быть добрым, любить и быть любимым. Сюжет хорошо всем известный - и по сути воспитательный, высокоморальный.

Однако не успела «Красавица и чудовище» выйти в российский прокат, как депутат Милонов с жаром принялся пиарить фильм, распространяя о нем самые невероятные слухи - сродни слухам о другом фильме, отечественном (который про царя).

У царя, который вместо того чтобы бороться с большевиками и, возможно, меньшевиками-эсерами, повадился в балет со всеми, извините, вытекающими, - правда, другой пиарщик. То есть – другая: прокурор Поклонская, запретившая фильм Учителя. Пока что - побежденного (но, надеюсь, временно).

Как сговорились: но если чуткое ухо и пытливый глаз товарища Милонова узрел в детской сказке непристойные намеки на содомию, то товарищ Поклонская, не видя фильма о царе, заявила во всеуслышание о клевете на самодержца. Тот, мол, в балет не ездил, сидел все чаще дома подле царицы, иногда подливая чай-кофе Распутину: тут уж не до балета, сами посудите. Кшесинская, хоть и покрасивше будет Распутина в его лаптях, всего лишь беспутная бабенка, женщина: то ли дело Распутин (теперь и в моих словах могут узреть намеки на слишком крепкую мужскую дружбу – тьфу три раза).

Все эти скандалы с привкусом высокой морали, носителями которой являются вышеупомянутые депутаты Госдумы, как, в общем, и положено депутатам (тем более Госдумы), - бесплатная реклама обоим фильмам, миллионы на ветер.

Думаю, и Учителю, и этому Кондону нужно не плакать, а ликовать: теперь на фильм о царе и о красавице с ее чудовищем повалят валом. По крайней мере, в кинотеатре, где я смотрела фильм, было полно молодых людей, одетых более тщательно, чем комбайнеры или ВОХРА.

Этих молодых людей было даже жаль: приготовившись к гомосексуальной поэме о странностях любви, они битых два часа наблюдали, как овцебык с человеческим лицом страдает по Эмме Уотсон, которая теперь, благодаря вот таким милоновым, еще и отхватит 15 миллионов.

Ни поющие чашки и буфеты (сиречь бывшие люди, заколдованная злыми чарами челядь овцебыка), ни умелые спецэффекты, ни сладкая музыка не тронули сердца этой публики. Интерес возник только в тот долгожданный момент, когда дружок красавца Гастона чуть наклонился к нему - слегка, впрочем. Тема, однако, не получила никакого внятного продолжения, вновь вернувшись к поющим и пляшущим чашкам и прогулкам овцебыка с Эммой Уотсон по территории его обширного поместья.

Фильм показался мне, тем не менее, забавным, хотя в силу возраста я сказки давно не смотрю – как говорится, что стар, что млад. Или, скажем, так, и на старуху бывает проруха.

Самое смешное в этом фильме - момент, так сказать, зарождения первого робкого чувства: если Гастон, поклонник девушки Белль, не прочитал ни одной книги, за что и был отвергнут, то овцебык, несмотря на его рога и копыта, прочел уйму таковых.

Это, конечно, явный перебор: в архетип о стародевическом страхе перед «мужским началом», грубости и волосатости, вклинить интеллигентскую начитанность, облагораживающую, ха, эту самую волосатость.

Зато страх зеркальный, мужской, - перед женской «беззащитностью», которая может в любую секунду обернуться бесовской силой, - отыгран даже внешностью нашего монстра – телок он и есть телок.

Да и что внешность? (как пишут в женских сайтах). Внешность, дескать, не главное: был бы человек хороший, даже если у него есть хвост или копыта.

Другой вариант: мужчина должен быть чуть красивее обезьяны. Что правда, то правда: голливудские гримеры, доки в своем деле, сделали нашего героя гораздо симпатичнее любой обезьяны, даже самой что ни на есть антропоморфной.

Есть здесь что-то и анти-феминистическое: это женщина в мужской культуре – сексуальный объект, не мужчина. С него достаточно начитанности, даже если с головы до ног шерстью порос.

А прекрасное преображение в финале, когда шерсть спадает, и за клыками виднеется керамическая голливудская улыбка – образ так называемой «души», таящейся за обликом урода.

Недаром над этим фильмом рыдают от умиления не только дети, но и их мамаши, гордо покидающие кинотеатр, хотя дома большинство из них ждет настоящий монстр. Требовательный, неукоснительный, принципиальный: но, очевидно, с прекрасной душой. И все-таки без копыт и рогов (хотя кто его знает, насчет рогов не уверена).

Ну да, душой, которую видит только любящая жена: такова, господа, сила любовной оптики.