Режиссер-документалист Виталий Манский

– Виталий Всеволодович, что для документального кино может означать инициатива Министерства культуры?

– Я считаю, это один из самых сильных ударов, который только можно себе представить за все постсоветское время и который может быть нанесен отечественному документальному кинематографу. Проблема здесь состоит из целого ряда составляющих. Во-первых, мы имеем дело с телевидением в том виде, в котором оно сегодня существует. И на этом телевидении, тем более на федеральных каналах, документального кино нет вообще. То, что там показывается, к документалистике либо вообще не имеет никакого отношения, либо очень условное. Во-вторых, самые успешные российские документальные ленты, показывающиеся на десятках фестивалей, приносящие призы и славу российскому кинематографу на крупнейших кинофорумах мира, выходящие в кинопрокат, имеющие в альтернативном прокате, включая фестивальный, десятки, а то и сотни тысяч зрителей, на отечественных телевизионных каналах не демонстрируются вообще. И это не эмоциональное заявление, а слова, подтвержденные фактами. Второй год Гильдия документального кино создает рейтинг прокатной эффективности российского документального кино. Так вот, фильмы-лидеры этого рейтинга не получают эфир на телевидении. Получается, что даже самые успешные фильмы, которые и так снимаются в России с горем пополам, и те не будут сниматься. Это действительно ситуация катастрофы. Эта ситуация впервые, пожалуй, за последние годы объединила вообще всех профессионалов, работающих в документальном кино, которые по целому ряду вопросов долгое время находятся в серьезных противоречиях. Это объединило и позиции обоих союзов (КиноСоюза и михалковского Союза кинематографистов), и гильдий, и людей, которые многие годы, условно говоря, даже не разговаривали друг с другом по каким-то личным причинам. Сейчас они все вместе обсуждают и подписывают общие письма.

– Как я понимаю, внесение изменений в правила предоставления господдержки может стать легальным способом не давать деньги на документальное кино?

– Вы слишком упрощаете вопрос. Что значит – не давать деньги? Это может просто уничтожить российский документальный кинематограф, имеющий столетнюю традицию. Кинематограф, в котором есть имена Дзиги Вертова, Романа Кармена, Герца Франка и многих других.

– Я, возможно, и упрощаю. Но исхожу из того, что чиновники знают, что телевидение априори не будет показывать документальные фильмы и, следовательно, не видят надобности их субсидировать.

– Это не так. Дело в том, что телевидение будет показывать документальное кино, вопрос, правда, какое именно. Какова здесь очевидная, а не то что вероятная, опасность? А произойти может следующее: телевидение, ежегодно выпускающее в эфир тысячи программ, которые называет документальными фильмами, будет просто экономить деньги… Вообще эта ситуация похожа на то, как приют для бездомных детей стал бы спонсировать вечеринки коммерческих банков. Телевидение – это состоявшаяся, успешная и прибыльная индустрия, которая базируется и на государственной поддержке, и на продаже рекламы. Исходя из соображений рекламного рынка, телевидение производит продукт, за который оно может получить рекламные доходы. Каждый канал производит определенный контент. Есть каналы спортивные, мистические, юмористические, кулинарные и прочие. Вот они производят продукт, удовлетворяющий их рекламодателей. И сейчас, если государство скажет, что показ на телевидении – обязательное условие для получения господдержки, производители, снимающие фильмы о личной жизни наших звезд или о пришельцах и так далее, просто дополнительно будут получать деньги. А возможно, и не дополнительно, а основную часть денег. Причем из тех средств, которые государство выделяет на формирование культурного пространства, на культурное образование российской нации, на объединение нации, вообще на формирование понятия русского человека, в конце концов, на создание кинолетописи современности. Эти деньги будут получать люди, которые потом на них снимут фильмы о пришельцах, утопивших «Титаник».

– Вот уж не думала, что фильмы о пришельцах и ленты, показываемые на международных фестивалях, можно равнозначно назвать документальным кино.

– Но другого кино на российском телевидении практически нет.

– И не будет, судя по всему.

– А откуда ему взяться? Потому что настоящее документальное кино рассчитано на других людей, и в этих фильмах сложно продать рекламу стирального порошка.

– На какой эффект от обращения к Дмитрию Медведеву вы рассчитываете?

– Мы все прекрасно понимаем, что бороться с государством бессмысленно. Разве что можно уточнить какие-то его действия. И мы хотим хотя бы добиться того, чтобы государство в это постановление вписало возможный выбор для продюсеров: либо показывать фильм на телевидении, либо обеспечить картине альтернативные формы проката, что включает в себя фестивальный прокат, клубный прокат, кинопрокат и интернет-прокат. То есть если государство заботится о том, чтобы фильмы доходили до зрителя, надо предоставить кинематографистам выбор средства этой доставки. Одним из самых успешных российских фильмов 2013 года по всем показателям является лента «Труба» (режиссера Виталия Манского. – «НИ»). Его показали на нескольких десятках международных фестивалей, он получил целый ряд призов, он был в прокате в России, он еще идет по фестивалям, и он выйдет в более широкий прокат. В конечном счете мы откроем к нему широкий доступ в Интернете. То есть у этого фильма уже на сегодняшний день явно суммарная аудитория превысила сто тысяч человек. И мы хотим показать его по телевидению, но мы просто не можем этого сделать: на все наши предложения каналам взять картину в эфир нам до сих не ответили. Получается, что даже студия, снявшая самый лучший и востребованный фильм, в перспективе может не получить господдержку на свой следующий проект. Это и означает катастрофу.

– Вы сказали, что эта инициатива означает гибель документального кино. Неужели люди, инициировавшие эти поправки, настолько недальновидны?

– Я надеюсь, наивно полагаю, что это делается по недочету какого-то чиновника. Кому-то неправильно или не до конца представлена ситуация. Я не думаю, что есть крупный ответственный чиновник на уровне министра или руководителя департамента в правительстве, который готов поставить свою подпись под смертным приговором одному из важнейших видов кинематографического искусства.