Режиссер Владимир Мирзоев

– Владимир Владимирович, что вас сподвигло подписать обращение к общественности с призывом выйти на митинг, опубликованное в СМИ, а не ограничиваться частными комментариями в Интернете?

– Митинги 10 декабря показали, что в нашей стране огромное количество молодых, интеллигентных и образованных людей, которые не согласны с итогами выборов в Государственную думу, которые считают, что необходимо провести перевыборы под наблюдением авторитетных граждан. (Не поймите превратно слово «авторитетный».) Тогда же, 10 декабря, была принята резолюция, обращенная к тем, от кого зависит соблюдение законности и безупречности процедур. Реакция власти по этому поводу была вялая: «Ну да есть отдельные нарушения на отдельных участках, но они не превышают одного процента» и так далее. Сказка про белого бычка. Между тем мы знаем о чудовищных фальсификациях по всей стране. Поэтому митинг 24 декабря совершенно необходим, причем еще более многолюдный, более энергичный.

– То есть главная цель митингов – это перевыборы?

– Разумеется. Если нарушен закон, если есть тысячи свидетельств того, что выборы были фальсифицированы, значит, должны состояться перевыборы. Другого варианта иметь легитимную Думу не существует.

– Однако ЦИК уже регистрирует кандидатов в президенты. А это уже следующий шаг, отдаляющий от выборов в Госдуму…

– ЦИК – несамостоятельный институт (как и все остальные). Логика власти такова: «Если совершены незаконные действия, в них должен разбираться суд». Однако независимого, справедливого суда в России больше не существует – он профанирован номенклатурой. Доверие общества к судьям равно нулю. Какой же смысл об этом говорить? Если ЦИК не в состоянии оценить собственную деятельность, значит, это должно сделать общество. У нас есть Конституция, есть законы – нужно им следовать.

– Предположим, перевыборы все-таки состоятся. По мнению экспертов, есть большая вероятность, что победят коммунисты…

– Вариант может быть любой. В нашей стране живут разные люди – с разным уровнем образования, с непохожими взглядами и т.д. Думаю, каждая группа населения, не важно, насколько она велика и популярна у власти, должна иметь своих представителей в парламенте. Лично я ни в новой, ни в старой Думе не вижу ни одной партии, ни одного депутата, который бы выражал мои взгляды. И я знаю множество людей, солидарных со мной. По-моему, странно, когда миллионы граждан не имеют своих представителей в парламенте. Это значит, что ущемлены наши права, а парламент на самом деле что-то другое. Например, «клуб веселых и находчивых новых дворян». Поэтому в честно избранной Думе должны быть в том числе и коммунисты. Но я уверен – их будет не больше, чем демократов. В любом случае этот выбор должны делать избиратели. В декабре ряд партий не было допущено к выборам, хотя они выражают мнение миллионов людей.

– Повышенная общественная активность деятелей культуры в последние дни, с чем связана, на ваш взгляд?

– Думаю, это связано с тем, что они в большей степени чувствуют свою ответственность перед обществом. Например, актер, выходя на сцену, обращается не в воздух и даже не к высшим силам – он обращается к людям. Каждый из нас, обращаясь к людям со сцены, с экрана или газетной полосы, говорит о самом главном, насущном. О том, что тревожит сегодня. Но бывают моменты в истории, когда приходится говорить прямым, открытым текстом. Думаю, не только деятели культуры испытывают невероятное чувство омерзения после того, что произошло 4 декабря в нашей стране.

– А что, по-вашему, произойдет в марте?

– А что может произойти в ситуации, когда те, кто ответствен за соблюдение закона, грубо его нарушают, фактически совершая преступление? Они предпочитают делать вид, что ничего экстраординарного не случилось. Власть, столь откровенно презирающая общество, не может рассчитывать ни на «стабильность», ни на «модернизацию». Потому что власть – это всего лишь выбранные обществом представители, не более того. И если начальники ведут себя откровенно цинично, что в этой ситуации остается людям, что остается всем нам? Все последние годы мы, общество, жили в ситуации монолога власти. На отсутствие диалога жаловались даже эксперты, которых Кремль привлекал для профессионального анализа положения в экономике. Эксперты сетовали, что бюрократы непробиваемы, что они не желают слушать, вступать в диалог. Люди, которые по должности обязаны угадывать каждое движение общества, улавливать малейшее возмущение, оказывается, абсолютно глухи и способны воспринимать только себя любимых – парадокс. Поэтому отсутствие адекватной реакции на гражданское возмущение – это не новость, а дурная привычка, сложившаяся за последние 10 лет.

– Это пугающая тенденция…

– Очень опасная тенденция. Есть теория: система, которая перестает отвечать на внешние сигналы, через некоторое время обваливается от любого чиха. Причем имеется в виду не только организм человека, но любая система, большая и малая – государство, например. Дефицит иммунитета у человека называется СПИД. А по отношению к государству такого термина пока не выработано. Может быть, годится «фэйлд стэйт». Будем считать, что это тоже разновидность СПИДа. То есть отсутствие реакции на сигналы общества – это не просто заблуждение, это опасная для жизни болезнь, которой поражен весь аппарат управления.

– На ваш взгляд, есть ли вероятность, что в отношении деятелей культуры, которые призывают выходить на митинги, могут последовать санкции со стороны властей?

– Наше руководство – это люди в погонах, причем не только в прошлом, но и в настоящем. Они сами про себя говорят, что «чекистов бывших не бывает». Военные знают строгую подчиненность снизу до верху, для них иерархия – альфа и омега. А современный менеджмент – это прежде всего горизонтальные структуры, синергия факторов, всех элементов. Кроме того, люди из спецслужб привыкли работать вне правового поля – их этому обучают. Поэтому закон в нашей стране, что дышло. Когда их действия направлены против собственного народа, когда мирных, неравнодушных граждан своей страны они считают врагами – это больше, чем преступление. Возможны глупые действия, акции и провокации. Думаю, люди, которые собираются прийти на митинг, это понимают. Но есть ощущение, что отступать уже некуда, что гражданское общество обязано противостоять перманентному попранию своих прав. Это чувство настолько сильное, что люди не могут больше сидеть в своих домах, как в окопах, и пережидать шквальный огонь лжи.

– А с другой стороны, всех не «пересажают».

– В нашей истории были чудовищные эпизоды, когда полстраны сидело в ГУЛАГе, а другая половина над ними измывалась. Но я надеюсь, что уроки XX века все-таки не прошли даром ни для кого – ни для общества, ни для тех людей, которые оказывались в руководстве (зачастую случайно). Хочется думать, что эти люди будут разумны. Хотя понятно, что долгое нахождение у власти и при власти через некоторое время лишает человека элементарной адекватности.

– Как вы восприняли публикацию в СМИ телефонных разговоров Бориса Немцова? Не кажется ли вам, что вместо запланированной дискредитации оппозиции это привело к еще большему негодованию граждан по отношению к властям.

– Власть продолжает совершать ошибки – и это очень опасно для общества.

– В адрес представителей оппозиции часто летят обвинения, что их выступления подогреваются Западом…

– Скорее всего, эти слова обращены к охранникам, к тем людям, которые стоят щитом между руководством страны и обществом. Сегодня лучшие граждане нашей страны выходят на митинги и требуют честных выборов. Оболгать их, назвать «наймитами Запада», вообще вытащить из нафталина весь этот советский мифологический хлам – это и есть единственный аргумент власти. А как еще убедить ОМОН, что нужно противостоять правде и защищать кривду? Хотя эти люди, которые стоят в шлемах и лица которых мы не всегда видим, тоже часть народа, и они с легкостью могут повернуться в другую сторону, как уже не раз бывало в нашей истории.

– Каким вам видится оптимальное устройство власти в России?

– Я за парламентскую республику. Считаю, что нам вполне достаточно премьер-министра. На мой взгляд, функция президента, как она прописана в нашей Конституции, ведет к вождизму, к неизбежному противостоянию между президентом и парламентом. Мы это видели в 1993-м. А потом парламент шаг за шагом превратился в декорацию.

– Среди действующих политических деятелей есть человек, который мог бы встать во главе этой парламентской республики?

– Фигура премьер-министра возникает как результат согласования между партиями, которые находятся в парламенте. А поскольку наше общество очень пестрое, поэтому и парламент окажется сложной мозаикой. В нем будут представлены все мнения и все взгляды. Кто окажется на месте премьер-министра, думаю, сейчас загадывать сложно. Но если премьер-министр совершает серию принципиальных ошибок, его довольно просто отправить в отставку. Понимаете, дело не в том, чтобы на ключевой позиции в правительстве оказался идеальный человек, – таких не бывает. Задача другая: первое лицо должно быть жестко ограничено законом, нужен простой и легальный механизм устранения этого человека с ключевой позиции. Необходим гибкий и быстродействующий механизм смены власти, смены первого лица. Демократия дает этот механизм. А у нас эти механизмы либо демонтированы, либо заржавели, либо они изначально были несовершенны, потому что у нас проблемная Конституция. Даже во фразе «президент не имеет права занимать пост два раза подряд» кроется уловка или ошибка. Мы же понимаем, как одурманивающе действует власть на человека. Мы не должны подвергать человека такому страшному искушению, как вечное пребывание у власти.