Posted 21 декабря 2005,, 21:00

Published 21 декабря 2005,, 21:00

Modified 8 марта, 09:28

Updated 8 марта, 09:28

Карандаш в ухо

Карандаш в ухо

21 декабря 2005, 21:00
Недавно открывшийся театр «Практика» предоставил свою площадку для очередного эксперимента. Драматург Михаил Угаров поставил пьесу своего молодого коллеги Вячеслава Дурненкова «Три действия по четырем картинам». В качестве сценографии здесь были использованы видеоинсталляции.

В бессмертном «Золотом теленке» Илья Ильф и Евгений Петров разделили мир на большой и маленький: «Параллельно большому миру, где живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами. В большом мире изобретен дизель-мотор, написаны «Мертвые души», построена Днепровская гидростанция и совершен перелет вокруг света. В маленьком мире изобретен кричащий пузырь «уйди-уйди», написаны песенка «Кирпичики» и построены брюки фасона «полпред». В театральном искусстве это деление сейчас, как никогда, актуально. В сегодняшнем театре явно сосуществуют «большой театр» (и его все меньше), где мучатся вопросами формы и мысли, где годами шлифуют интонации и пытаются найти новые средства выразительности. И «маленький театр», ворующий у большого его идеи и быстро приспосабливающий их под свои размеры. Речь, разумеется, идет не о размерах сцены – в подвале Петр Фоменко занимается большим театром, а куча вполне академических сцен – театром настолько в стиле «уйди-уйди», что удивляешься терпимости столичного зрителя. Но нигде так не расцветает построение брюк фасона «полпред», как под вывеской «эксперимент». Ничто не держится так долго и не является столь ошибочным, как убеждение, что «новое» придумывают непрофессионалы. Как показывает опыт, новое создают мастера, дилетанты же с упоением подхватывают именно штампы и общие места. И спектакль «Три действия по четырем картинам» дает нам лишнее доказательство этого тезиса.

Талантливый драматург Михаил Угаров в режиссуре пока делает только первые шаги. И его победы пока больше связаны с собственным текстом, а не с режиссерскими открытиями. Сейчас он ставит пьесу драматурга начинающего – Вячеслава Дурненкова. В предуведомлении к спектаклю «Три действия по четырем картинам» нам настойчиво обещают нечто небанальное: видеоинсталляции, соединение сценического пространства с видеоартом. Собственно спектакль Михаила Угарова начинается с десятиминутной демонстрации видеоинсталляций. Потом на экране в пространстве этих видеоинсталляций покажутся реальные актеры, они будут сходить с экрана, чтобы оказаться на сцене. Прием, широко распространившийся в отечественных театрах от Тетюшей до Мышкина с легкой руки немецкого новатора Франка Кастрофа. «Малый театр» (не путать с театром на Театральной площади), в очередной раз утащив у «большого» его находки, использует их скромно-утилитарно.

В своей пьесе Вячеслав Дурненков выводит образы тоже более чем растиражированные: интеллигента-писателя, мальчиков-революционеров, учителя-извращенца (драматургическая новация – способ извращения, когда кайф получают от карандаша, засунутого в ухо). Приемы не раз использованы, ситуации описаны, сюжет построен из сцен, сцепленных по принципу «отчего бы не», а сама пьеса относится к категории вещей, которые авторы, написав, не перечитывают. Молодые актеры, задействованные в постановке, играют на таких затхлых штампах, что долго кажется – это пародия. А многие с этим убеждением не расстаются до трагического финала. У семи действующих лиц одна краска образа на всех. Все как один произносят реплик десять подряд монотонным голосом, а потом две-три фразы на крике. Потом опять десять монотонным голосом – и снова две-три на крике.

Молодые новаторы «дцать» лет назад начинали свой поход «за новую драму» и «новый театр» с упреков театру существующему за окостеневшую шаблонность его форм. За пять–семь лет существования театра «новой драмы» стало понятно, что ничто чаще и охотнее всего он не заимствует, как именно шаблоны и штампы театра, который их так раздражал.

И единственная надежда, остающаяся после просмотра спектакля «Три действия по четырем картинам», – что появятся новые академики, которых возмутит профессиональная беспомощность экспериментаторов, и они вместо построения брюк фасона «полпред» обратятся к возведению театрального Днепрогэса или созданию «Мертвых душ». А критикам и рецензентам остается надеяться, что их перья будут восприняты театром пресловутым «карандашом в ухе эксперимента».

"