Виртуозное опровержение истин

Полнометражный конкурс ХХ юбилейного кинофестиваля бывших союзных республик в Анапе собрал 14 картин, четыре из которых – «Шапито-шоу» Сергея Лобана, «Презумпция согласия» Фархота Абдуллаева, «Свинец» Зульфикара Мусакова и «Я тебя люблю» Павла Костомарова и Александра Расторгуева были ранее «засвечены» на других кинематографических ристалищах. Помимо страны-организатора в фестивале приняли участие все кавказские республики, все прибалтийские и три среднеазиатских (кроме Киргизии и Туркмении), так что жажда киногурманов хоть раз в жизни увидеть туркменский фильм опять осталась неудовлетворенной.

О том, что кинообмен между бывшими соседями по коммунальной квартире, она же лагерь социализма, стал весьма эфемерным, скорбели участники фестивального «круглого стола» под симптоматичным названием «Опыт культурного одиночества». Ни в России, ни в других республиках нет телекинопроката фильмов, созданных бывшими узниками «свободного и нерушимого» Союза, да и можно ли представить, что, скажем, узбеки будут смотреть эстонское кино, а эстонцы – узбекское? За 20 лет прежние товарищи по советским нарам интегрировались в новые территориальные сообщества со своим культурным обменом. Прибалтийские республики соседствуют с Финляндией и скандинавскими странами, кавказские – со странами Ближнего Востока, Средняя Азия – с Монголией и Китаем, Украина – с восточноевропейскими государствами. Три анклава – прибалтийский, кавказский и среднеазиатский разделены Россией, которая заинтересована в реинтеграции больше, чем остальные экс-советские республики вместе взятые.

Вопрос в том, насколько современная российская культура интересна для своих соседей?

На «круглом столе» выявились две внешне полярных точки зрения на нынешнюю культурную ситуацию. Согласно одной, Россия была и остается центром притяжения для своих соседей, а по другой – превратилась если не в центр отталкивания, то в бесплодное место, не рождающее новых культурных смыслов и художественных форм. Впрочем, нашелся и медиатор между крайностями – Виктор Ерофеев, критически отозвавшийся о современной российской культуре (особенно литературе), но высказавший убеждение, что центральный вопрос русского искусства – вопрос о смысле жизни продолжает вызывать интерес в других странах.

В то же время, как ни оценивать уровень культурных связей внутри границ упраздненной империи, существуют определенные константы, одной из которых, как уже ясно, стал «Киношок» в Анапе, а другим – форум национальных кинематографий в Москве, на которых российские зрители и представители республик могут получить представление о том, что происходит на постсоветском культурном пространстве. Кроме того, увеличивается объем международной копродукции, имеющей больше шансов в национальных прокатных пространствах. Правда, круг общих тем для совместных фильмов нельзя назвать широким. Гастарбайтерство, нацменьшинства в мультинациональных странах да приключения пары разноплеменных авантюристов или любовников – вот, пожалуй, и все.

Что же касается наград фестиваля, то двумя названными выше решениями главного жюри во главе с Али Хамраевым число бесспорных наград и ограничивается. Приз Зульфикару Мусакову за сценарий «Свинца» – просто нонсенс, поскольку этот приз должна была получить узбекская цензура, трижды, по слухам, отправлявшая первоначальный текст на переработку, чтобы автор высветлил темные дела сталинских соколов из НКВД. Хотя, как известно, черного кобеля не отмоешь добела, да и кому нынче дело до того, была ли совесть у тогдашних чекистов – от того, что они творили, ничего уже не убавить, можно лишь прибавить. Так же сомнительны призы за операторскую работу (Юрий Шайгарданов в фальшиво-сентиментальной драме Антона Сиверса «Дом на обочине», снятой в телевизионном формате). Или приз Наталье Аринбасаровой за пятиминутное появление в «Нежданной любви». Более оправдан приз за лучшую мужскую роль ее партнеру Нуржуману Ихтынбаеву, создавшему цельный, хотя неглубокий образ, но уж если делить эту награду между двумя актерами, то в компанию к нему нужно было брать не Сергея Пускепалиса, которому режиссер Мурад Ибрагимбеков в фильме «И не было лучше брата» не предоставил ничего, кроме демонстрации фирменного обаяния, а Рамиля Азимова, прекрасно дебютировавшего в «Презумпции согласия» Фархота Абдуллаева. Как жюри умудрилось вообще пройти мимо этой картины, редкого нынче примера «кино морального беспокойства» – просто уму непостижимо.

Впрочем, последнее выражение – всего лишь литературный штамп, поскольку все «косые» решения всех жюри объясняются вполне познаваемыми причинами, как-то: желанием порадеть родному человечку (то бишь соотечественнику), амбициями, ласковым или несласковым давлением заинтересованных лиц или отсутствием в жюри эксперта, отслеживающего международный кинопроцесс и способного определить, что является оригинальным, а что вторичным.