Posted 21 августа 2007,, 20:00
Published 21 августа 2007,, 20:00
Modified 8 марта, 08:38
Updated 8 марта, 08:38
Две самые заметные тенденции 2007 года – экспансия современного искусства и доминирование выставок-событий, созданных под какой-нибудь юбилей или фестиваль. В том, что относительно молодое искусство задвигает классику, нет ничего удивительного. В словаре менеджеров и просто состоятельных господ, наконец, появились такие модные понятия, как «инсталляция», «биеннале», «концептуальный проект». Более того, к их пропаганде подключился шоу-бизнес и глянцевые издания. Теперь не знать, что Йоко Оно – не только супруга Джона Леннона, но и художница, создавшая в Москве инсталляцию «Одиссея таракана» (взгляд на жестокость глобалистского мира глазами насекомого), так же неприлично, как не иметь понятия об Интернете.
В самом начале года анонсы второй Биеннале всерьез взбудоражили столицу – обещаны были провокационные выставки на тему геополитики и еще что-то про «рынки и амнезию». В результате международная команда кураторов сделала, кажется, все возможное, чтобы еще больше запутать и запугать публику: главная выставка была устроена в незавершенном небоскребе комплекса Москва-Сити, куда стороннему человеку добраться было почти невозможно. К тому же постоянный аврал и ужасающее экспонирование испортили общее впечатление от «продвинутого арта» (выручил только Олег Кулик с грандиозным проектом «Верю»). Наконец, заявленная «звезда» – Йоко Оно со своей «тараканьей» инсталляцией – была привезена, когда про биеннале и думать забыли. Вывод довольно прост – интерес к современному искусству у нас куда как больше, чем практический опыт его показов.
Этот разрыв между теорией и практикой подтверждают и открытия в Москве новых «музеев». По меньшей мере два собрания – «Фонд Екатерина» и «Art4.ru» – претендуют на этот статус. При всех различиях в частностях и подходах у них есть общая черта, сразу бросающаяся в глаза – все они зациклены на московском искусстве конца ХХ века (Кулик, Дубосарский и вся компания, начинавшая галерейный бизнес), то есть берут то, что лежит близко и не требует знания международной сцены. Короче говоря, до коллекций типа Гуггенхайма в Нью-Йорке или Людвига в Кельне, где представлен весь спектр искусства ХХ века, нам еще слишком далеко.
Как раз о страшном дефиците западного модернизма, который в советское время не покупали по идеологическим причинам, а нынче не покупают по финансовым (цены на него уже перешли страшную отметку в 100 млн. долларов), говорили на открытии выставки Модильяни в Пушкинском музее. Именно этот проект стоит назвать как самое громкое событие года. У нас в стране нет ни одной модильяниевской картины. Собрать из разных музеев мира живопись героя богемы начала ХХ века дорогого стоит. При этом «Встреча с Модильяни» была не какой-то «арендуемой выставкой», а именно оригинальным проектом музея. Правда, устроители стразу «открыли карты» и признались, что затея была бы неосуществима, если бы она не подавалась как некое подношение на юбилей директору Пушкинского Ирины Антоновой. Ее авторитет в музейном сообществе, связи и влияние действуют куда сильнее всех остальных музейных обязательств.
И здесь как раз стоит особо сказать о «выставках-событиях». Почти все значительные успехи в музейной жизни этого года шли под грифом какого-то торжества. Так, 200-летие Музеев Кремля позволили показать «Драгоценности из Эрмитажа», а Год Китая дал возможность привезти в тот же Кремль сокровища императорского дворца Пекина. Шумная выставка в Третьяковке «Европа–Россия–Европа» обязана юбилею Евросоюза. Видимо, испросить деньги у государства и спонсоров куда как легче в фестивальной упаковке.
Имеется, правда, и другой путь к успеху – устройство иностранных гастролей, которые нередко оплачивают сами гастролеры. Одним из потрясающих аккордов сезона стал приезд в Пушкинский выставки «Новый Свет» – американское искусство за 300 лет, показанное Фондом Гуггенхайма. Здесь остается только развести руками и согласиться, что иностранцы (и в плане организации, и в плане презентации) по-прежнему задают планку качества.