Режиссер Андрей Кончаловский:

– Андрей Сергеевич, вы следите за тем, что происходит сейчас в российском кино?

– Я знаю, что сейчас происходит, но ничего не делаю для этого специально. Точнее, знаю не до такой степени, чтобы за этим следить. Кино движется по своим законам: происходит смена поколений, режимов, валют, психологий. В него пришли люди, которые хотят много зарабатывать, хотя знаний у них не так много. По-моему, знания теперь вообще не нужны. Исчезла масса профессий, например, таких, как настоящий художник-постановщик или оператор. Современные технологии сделали многие вещи ненужными. В частности, высокий артистизм. Телевидение снивелировало артистизм. Есть много людей талантливых, а профессионалов нет.

– Вам нравятся какие-то фильмы?

– Мне понравился фильм Дмитрия Месхиева «Механическая сюита», фильм «Шультес», который снял грузин Бакур Бакурадзе. В этой картине видна режиссерская культура. Но оба фильма вышли довольно давно. В последние годы я посмотрел много картин, но они не произвели на меня сильного впечатления. Все по-своему интересны. Одни режиссеры стараются понять, как работают в кино. Другие – как работает рынок. Третьи – как работает психика у человека. У каждого свое.

– В 80-е годы вам предлагали возглавить Союз кинематографистов. Как вы относитесь к тому, что происходит сейчас в союзе? Приходили ли вы на какие-то его заседания?

– Нет, я не думаю, что я еще член Союза кинематографистов. Я давно не платил взносов и не был там лет десять или двенадцать. В общем, с тех пор, как ушел Сергей Соловьев. Так что я не член союза, и меня это абсолютно не волнует. Что же касается того, что там происходит, – это очень грустная ситуация. Судя по выступлениям, особенно после выступления Николая Бурляева, у меня сложилось впечатление, что лучший выход – это создать три союза: союз православных кинематографистов, союз иудеев и союз мусульман. И тогда никаких проблем не будет. Получается, что их можно разрешить, разделив всех по конфессиям. Это, на мой взгляд, довольно печальный вывод.

– Меньше вас знают как театрального режиссера. Сейчас вы репетируете спектакль «Дядя Ваня» в Театре имени Моссовета. Ходят слухи, что сначала состоится его мировая премьера на Западе, а потом уже в Москве.

– Премьера состоится в начале следующего сезона в Москве. Но до этого мы хотели бы поиграть «Дядю Ваню» в разных странах, в том числе и в Италии. Нас уже ждут в Венеции, в Риме и в Милане.

– Профессора Серебрякова у вас играет Александр Филиппенко, дядю Ваню – Павел Деревянко. Они будут на сцене такими, какими привыкли их видеть зрители? Или вы откроете в них какие-то новые краски?

– Я не хочу ничего в них менять. Я хочу с этими актерами сделать те роли, которые, как мне кажется, будут интересным прочтением «Дяди Вани». Каждый читает эту пьесу Чехова по-своему, и надо признаться, что существует немало прочтений скучных. Банальных. А есть прочтения, замечательные тем, что открывают новые представления об Антоне Павловиче и о том, что он имел в виду, сказав: «У меня там все написано». Никто ведь этого не знает. Хотя, читая его письма, можно понять, что многие вещи он трактовал совсем иначе, чем это было сделано, скажем, в Художественном театре.

– Чередование работы в кино и театре, в общем, не такая уж и сенсация. Но вот если бы вы не стали режиссером, какую профессию вы бы выбрали? Могли бы стать, например, бизнесменом?

– Не знаю. Я вообще ничего не люблю заранее рассчитывать. Все мои решения эмоциональны. А бизнесмен должен быть рационален. Должен уметь считать, знать, какую выгоду можно извлечь из дела и так далее. Меня утомляют цифры: я не люблю их считать. Когда мне присылают statement из банка, я обычно его не смотрю, а говорю кому-нибудь: «Посмотрите, что там написано». И все вокруг приходят в ужас. Так что я вряд ли могу быть бизнесменом. Могу быть учителем, стратегическим организатором. Конечно, в наше время это роскошь, но зато я могу назвать себя художником.

– Говорят, у вас в планах выпуск нового варианта книжки «Возвышающий обман»...

– Да, она будет называться «Возвышающий обман. Десять лет спустя». Издание переработанное и дополненное. За десять лет многое изменилось в голове, поэтому теперь мне хочется дополнить эту книжку так же, как я дополнил «Низкие истины». А дальше уже нужно будет писать новую книгу. Надеюсь, что я это сделаю.

– В рамках телепроекта «Бремя власти» вы снимаете документальные фильмы о политиках-диктаторах. Вы что, снимая эти фильмы, хотите чему-то научить зрителей?

– Претендовать на то, чтобы кого-то чему-то научить – бессмысленно. Мне хотелось поделиться своими выводами относительно гносеологии власти и роли личности в истории народа. Личность играет в истории колоссальную роль. Я пытаюсь выделить именно тех героев, которые, на мой взгляд, были выдающимися деятелями, хотя, если судить о них с точки зрения либеральных позиций, мнение складывается прямо противоположное. Алиев – диктатор, Андропов – из сферы КГБ, Ярузельский – душитель свободы и так далее. Но все они делали объективно великие вещи, которые субъективно замалчиваются.

Справка «НИ»