Posted 21 апреля 2014,, 20:00
Published 21 апреля 2014,, 20:00
Modified 8 марта, 04:15
Updated 8 марта, 04:15
Мастер перевоплощений
Александр Леньков дебютировал на сцене Театра Моссовета, когда еще учился в четвертом классе средней московской школы. Режиссер Инна Данкман искала мальчика для спектакля «Студенты третьего курса». Естественно, что по окончании школы юный исполнитель поступил в театральную студию Юрия Завадского при Театре Моссовета, а по ее окончании вошел в труппу театра, где проработал шестьдесят лет. На сцене театра сыграл несколько десятков ролей, среди которых такие разные, как доктор Дорн и сумасшедший трамвайщик Року в спектакле «В пространстве Теннесси У.», Гонзало в «Буре» и Расплюев, Лашапелот в «Школе неплательщиков» и Илико в «Я, бабушка, Илико и Илларион»…
Актер много снимался в кино, и уже первый его фильм «Ключи от неба» принес ему широкую известность. Кинозрители запомнили роли Ленькова в фильмах «Зимняя вишня» и «Маленькая Вера». Он записывал аудиокниги и много работал на радио. Коллеги по Театру Моссовета называли его добрым духом театра, или театральным домовым. Он всегда был открыт для общения и готов делиться своими обширными знаниями и уникальными байками с младшими коллегами и журналистами. Он любил своих коллег, своих вгиковских студентов, свою публику: «Я очень люблю наш зрительный зал. У нас очень симпатичная публика. Нет этих мужиков распальцованных в первом ряду. Нет навороченных зрителей, которые прицельно ходят на модные спектакли. Нет хрустящих чипсами подростков с банками пива. Очень интеллигентные зрители, с которыми интересно».
Александр ЛЕНЬКОВ неоднократно давал интервью журналистам «Новых Известий» и журнала «Театрал», и сегодня мы публикуем фрагмент одной из бесед.
– Вообще-то я на сцену Моссовета вышел гораздо раньше: еще младшеклассником за две копейки участвовал в спектаклях театра. Но это был несознательный период, вроде кружка по выпиливанию или выжиганию. Я в детстве не представлял себя актером, мечтал стать оператором документального кино. Но оказалось, что поступить на операторское отделение сложнее, чем на театральное. Нужно было заранее делать работы, связанные с раскадровкой, и так далее. Это для меня был темный лес. А отец показал заметку в газете о наборе в студию Завадского при Театре Моссовета. Так началась моя актерская карьера. Сейчас я понимаю, как мудро Юрий Завадский вел нас, своих учеников, как авантюрно подбирал педагогов. Он убалтывал Любовь Орлову, и она приходила к нам на мастерство. Это был потрясающий опыт! Движение нам преподавал хореограф Зосима Злобин. Видели, как двигается на сцене Маргарита Терехова? Она училась вместе с нами. А, скажем, изобразительное искусство нам читала Мария Розанова, жена Синявского. Юрий Завадский любил показать свою независимость и позвал в студию известную диссидентку. Так же, как шел открывать памятную доску Мейерхольда, когда это было небезопасно. Он вообще не боялся, как-то очень отличался от окружающих людей и для меня он на всю жизнь остался инопланетянином. Он был из другой жизни, с другой планеты, как в фильме «Аэлита», где играл марсианина.
– После студии вам легко было влиться в театр? Великие актеры, тогдашние премьеры вас приняли сразу?
– Все произошло абсолютно естественно. Мы не представляли себе, что может быть какой-то другой театр. Да я и до сих пор иногда пугаюсь и удивляюсь, ну, скажем, когда в Театре Пушкина я вижу, как за кулисами актеры играют в домино. В Театре Моссовета этого не может быть! Домино – за кулисами! Рядом с Раневской, которая приезжала за три часа до спектакля, закрывалась в гримерной, а вокруг суетились костюмеры, парикмахеры. Рядом с Марецкой, которая ненавидела, когда ее отвлекали чем-то посторонним. Леонид Марков – у него была репутация ерника, а он метался за кулисами перед спектаклем, как тигр. Он ходил в тишине по коридору и не дай бог ему помешать. А вот Плятт мог рассказать анекдот, и даже соленый анекдот. Раневская ему грозила: «Бросьте свои пляттские штучки!» Но потом выходил на сцену граф графом. Сейчас в театре висят таблички: гримерная Раневской, гримерная Марецкой, гримерная Плятта. И воспринимается это абсолютно естественно, потому что это составная часть Театра Моссовета. Все эти великие продолжают как бы присутствовать тут.
Ольга ЕГОШИНА («НИ» от 5 марта 2008 года)