Posted 21 января 2015,, 21:00
Published 21 января 2015,, 21:00
Modified 8 марта, 03:51
Updated 8 марта, 03:51
Мы наш, мы новый мир разрушим
Появившись в XVIII веке в листах-фантазиях Пиранези, руины основательно вошли в арсенал всех романтиков. Обвалившиеся храмы и арки Рима, живописные остатки готических соборов, разрушенные крепости и замки… Они всегда навевали меланхолию и тоску по золотому веку, канувшему в Лету. Традиция российских руин на холстах и в пейзажных парках огромна. Она простирается с екатерининских времен (дворец и парк Царицыно) и вплоть до начала ХХI столетия – характерно, что на Венецианской биеннале архитектуры в 2000 году побеждает российский проект «Руины рая» Ильи Уткина и Михаила Филиппова (фотокартины с развалинами церквей, особняков и бараков). И вот уже пошло четвертое столетие, когда картины архитектурного умирания дарят романтикам «неизъяснимы наслажденья».
В случае с проекцией Пономарева на смертном одре возлежит махина завода «ЗИЛ». Поначалу кажется, что автор снимает эдакий постурбанистический триллер с бегущим юношей, с девушкой, играющей на виолончели, или рабочими, бродящими, словно зомби, среди выщербленных стен и голой арматуры. А может, просто мазохистски созерцает последние судороги советского мастодонта. Но тут начинаешь понимать, что у видеокартины есть свой ритм и мелодия. Панорамные виды с гулким протяжным стоном постепенно сменяются резкими джазовыми отбивками с крупными планами огнетушителей или брошенных папок с чертежами, затем наступает череда возвышенной баховской мелодии с равномерными пролетами лестниц и потаенными дворами… Так выстраивается заводская симфония, где герой-романтик окунается в пучину вечной ностальгии.
У фильма Святослава Пономарева такой странный эффект и послевкусие, что в голову приходят совершенно неожиданные метафоры и ассоциации. Например, что весь русский авангард с его квадратами, кругами и коллажами – это совсем не предчувствие «великих строек», а наоборот, такой же распавшийся, разрушенный мир – руины индустрии XIX столетия. И точно так же преображается вся выставка «PROзавод», построенная на советских фоторепортажах. От «Ленинградского тракторного завода» Якова Халила (1950) до «Онежского тракторного» Игоря Пальмина (2010) – это сплошная руина, не приспособленная для человека. Наши старые заводы больше напоминают адское чрево, где все обречены на муки вечные. Когда же вдруг вся эта махина прекращает работать и разлагается, оказывается ничего нежнее и поэтичней не придумаешь – вся ее жизнь в умирании.