Анастасия Волочкова:«Важно, чтобы в нашем правительстве появились женщины»

– Многие звезды русского балета, оставшись на Западе, не смогли обрести там покоя и счастья. Судьба Годунова – один из ярких примеров. Вы там не остались, но как вы объясняете этот феномен? Ведь западные звезды свободно мигрируют по миру и не испытывают подобных психологических кризисов в адаптации?

– Западный зритель при всем интересе и уважении к классическому балету не воспринимает балет так глубоко, как наш. Западный зритель может искренне восхищаться балетом, понимать и ценить, но в нашей стране балет – это национальное достояние. Наша публика воспринимает классическое искусство особенно живо, органично. Аплодисменты, тишина, особый нерв в воздухе – все здесь другое, не такое, как на Западе. Здесь есть ощущение, что тебя по-настоящему понимают. Русская публика – иная. Впрочем, мне очень нравится выступать и на Западе. Недавно у меня был концерт в лондонском Sadler’s Wells – прием был самый теплый, искренний.

– Как зародилась ваша тесная связь с Лондоном?

– Я бывала на гастролях в Англии с Мариинкой и Большим. Затем меня пригласили танцевать в Королевский Альберт-холл – я танцевала там 12 спектаклей. Это было очень почетно, потому что Англия – очень консервативная страна и неохотно приглашает иностранных артистов. В разное время я танцевала в Палладиум, Ковент-Гарден, Садлер.

– Хотите ли вы вливаться в мейнстрим современного прочтения классики и участвовать в таких постановках, как, например, нашумевшая премьера «Онегина» в Большом?

– Я не отрицаю попыток современного прочтения классики. Искусство не может стоять на месте. Как все живое, искусство развивается. Это нормальное явление. Одна из моих любимых балетных партий – Екатерина Великая в балете Бориса Эйфмана «Русский Гамлет». Вы знаете, что Борис Эйфман – вообще сложный художник, сочетающий в своем творчестве, казалось бы, несочетаемое – и драму, и акробатику, и психологический анализ, и свет, и даже слово. Но все это чудесным образом не разрушает классических канонов танца. Его постановки – это целостное произведение, имеющее внутренний смысл.

Вот этого смысла я не увидела, к сожалению, в новой постановке «Евгения Онегина» в Большом. Именно по этой причине я соглашусь с тем, что эта постановка – не более чем попытка попасть в «мейнстрим», эпигонская попытка соответствовать модным образцам.

Большой театр – не единственный театр в мире. Есть замечательные театры и за рубежом, и в нашей стране. Артисты и другие работники театра вольны выбирать. Я считаю, что по-настоящему Большой театр находится там, где есть большие таланты. Такой действительно «Большой» театр создал в Краснодаре великий маэстро Юрий Григорович. Он гений. С его именем связан золотой век балета Большого театра. Лучшего руководителя Большой не знал. Григорович ценил и ценит артистов. При нем в Большом была целая плеяда великих танцовщиков, которых, к сожалению, мы не видим сегодня. Зато сегодня есть краснодарская «Премьера».

– Вы входите в труппу «Премьеры», или вас приглашают на спектакли?

– Да, я прима-балерина театра Юрия Григоровича, уже третий сезон. Танцую весь классический репертуар. Чаще всего «Лебединое озеро», «Дон Кихота», «Баядерку», «Корсара» и «Спартака».

– Как начался ваш творческий союз с Григоровичем? И какие требования вы предъявляете к балетмейстеру, которому готовы подчиниться?

– Первая творческая встреча состоялась десять лет назад, на международном балетном конкурсе имени Сержа Лифаря в Киеве. Тогда я получила золотую медаль. Второе место вообще не было присуждено. Затем мы встречались на гала-концертах в разных городах и странах… Юрий Николаевич пригласил меня на главную роль «Лебедином озере» в Большом театре. Это было его условием – чтобы главную роль танцевала именно я. Из его рук я получила одну из самых престижных балетных наград – Benois de la dance. Он пригласил меня в свой театр, когда я уехала из страны и танцевала в Англии… Что касается требований, думаю, было бы смешно и нелепо предъявлять какие-то требования к руководителю такого уровня, как Юрий Григорович. Какие могут быть требования? Я счастлива, что танцую в его труппе, и это все.

– Когда-то вы покинули Мариинский театр ради Большого, сменив Северную столицу на Первопрестольную. Однако, судя по биографии, отношения с Питером у вас теплее: у вас много тамошних наград, деньгами вы тоже помогаете питерским детям. Похоже, ваше сердце осталось в городе Петра?

– Действительно, большая часть моего сердца принадлежит моему родному городу Петербургу. Там я родилась, там я впервые вышла на большую сцену, там получила свои первые награды. И все же Москва в моей жизни тоже значит очень много. Да и некоторые очень значимые награды, например Benois de la Dance, я получила именно здесь. Так что я не могу сказать, что сердце осталось в Петербурге целиком. Точнее сказать, мое сердце вместило оба города и оба города я по-своему люблю.

– Семья и малышка не мешают вам вести активную концертную деятельность? Лондон, Киев, теперь Москва... В пику нехватке времени, вы еще и поступили на факультет менеджмента. Чтобы создать свой театр?

– Да. Мне хочется создать такой театр, где была бы и хореографическая студия для детей. Для этого мне необходимо быть профессиональным менеджером, чему я и учусь в Высшей школе экономики.

– Если бы после Высшей школы экономики вас пригласили работать в наше правительство, какие законопроекты вы бы внесли на рассмотрение нашего парламента? Разделяете ли вы взгляды наших думцев, из года в год сокращающих ассигнования на культуру, желающих передать учреждения культуры в частные руки?

– Думаю, что это очень важно, чтобы в правительстве появлялись женщины. Пока женщин в российской политике очень мало, и, может быть, поэтому так мало у нас в стране уделяется внимания проблемам школьного образования, детского здоровья, эстетического воспитания, проблемам межкультурного общения. Статистика беспризорности, детской инвалидности, детской преступности позорна для страны, считающей себя развитой в гуманитарном и экономическом отношении. Кроме того, передача учреждений культуры в частные руки переведет российскую культуру на коммерческие рельсы. В театрах, концертных залах и выставках будут работать только наиболее выгодные с коммерческой точки зрения проекты. Что хорошего для культуры из этого получится?