Взмахнули ретрокрыльями

У премьеры богатая родословная. Базовое «Лебединое озеро» в XIX веке сделали два петербургских гения – Мариус Петипа, создатель демонической Одиллии и знаменитого «черного па-де-де», и Лев Иванов, сочинивший танцы кроткой Одетты и прославленный «белый лебединый акт». В Москве хореограф Большого театра Александр Горский по-своему (и не один раз) ставил «Лебединое», сохраняя многие фрагменты старого спектакля. В прошлом веке Асаф Мессерер, хореограф и танцовщик ГАБТа, отредактировал уже опус Горского и пересочинил последний акт спектакля, переведя действие из пантомимного в танцевальное. В таком виде балет шел много лет, потом исчез с афиши и вот теперь в Петербурге восстановлен племянником Асафа Михаилом, называющим это наследие «хорошим ретро».

Замечательно, что внятный и красочный спектакль Мессерера–Горского не успел затеряться в истории. Живы люди, которые принимали в прежней постановке участие, и есть фильм-балет, по которому многое удалось реконструировать в сценографии и костюмах Симона Вирсаладзе. Но работалось постановщику нелегко, хотя труппа приняла балет на ура. Михаил Мессерер был обречен на враждебность со стороны многих питерских балетоманов, которых отличает неприязнь к московскому балету в любых его проявлениях, слепая от чрезмерной страсти и глухая к аргументам. Хотя, казалось бы, чем плохо иметь в афише новую для города редакцию «Лебединого»? Тем более что Горский и сам по рождению петербуржец, а привычный «лебединый» спектакль Мариинского театра никто не отменял.

Воспроизведенный Мессерером балет – забавное сочетание наследия эпохи модерна и советского подхода к реализму действия. Декоративная, колеблющаяся, как вода в озере, асинхронность лебединых построений – и стайка бутафорских лебедей, «плывущая» на заднике. Налицо счастливый конец, в котором доброжелатели видят необходимое нашему времени восполнение нехватки добра, а противники указывают на чрезмерную буквальность (Принц в пылу борьбы отрывает Злому гению крыло, и после членовредительства, корчась в муках, негодяй отдает концы, высвобождая девушкам-лебедям путь к свободе). Старые мастера русского балета владели умением органично «выращивать» пластику из контрастов тяжелого с легким. И в этом спектакле герои танцуют то на каблуках, то на пуантах, аристократы носят меховые кафтаны и бархатные береты с перьями, фланируя рядом с порхающими танцовщицами, а Принц, сидя на скамье в дворцовом парке, медленно, палец за пальцем, снимает перчатки.

Перед труппой стояла сложная задача: воспроизвести старомосковский балет и старомосковские традиции исполнения – с его драматической эмоциональностью, иными (плавным полукругом осеняющими головы) положениями рук-«крыльев» в женском кордебалете и более «горячими», чем принято в Питере, акцентами характерных танцев, от тарантеллы и испанского до чардаша и мазурки. Лучше всех смотрелся кордебалет, как следует отрепетировавший свою масштабную прихотливость. На фоне масс досадно тревожила корявость лебединых «троек» и «четверок» (смешно, но двадцать четыре лебедя танцевали слаженнее, чем четыре). Увлек темпераментом и вращениями Шут (Денис Толмачев), качественно прыгали – под взмахи своих черных крыльев – мрачно раскрашенные Злые гении обоих составов (Владимир Цал и Михаил Венщиков). Но главному балетмейстеру предстоит серьезная работа по укреплению кадрового состава. Особенно тяжко в Михайловском театре с принцами. Марат Шемиунов имеет приятную внешность, высокий рост и внимание к партнерше. Но в «Лебедином» герою нужно станцевать пару-тройку сложных вариаций, а с ними было туго. Выступивший во втором составе именитый гость – Гийом Коте, анонсированный как премьер Национального балета Канады, тоже своим принцем не впечатлил. Мягко говоря.

К счастью, прима-балерина Михайловского театра Екатерина Борченко (Одетта-Одиллия) умеет крутить красивые «парусные» фуэте и толково показать разницу между черным и белым в характерах своих героинь. И это – главное. При всех исполнительских огрехах балет про лебедей состоится, если в наличии главный Лебедь. Здесь он был.