Пикассо для новых русских

Российская столица до сих пор не видела такого наплыва западных произведений. Скульптуры Дали сменяют картины Моне и Ренуара, потом идут французские гобелены и античные золотые маски (в отдельной комнате-сейфе), графика Пикассо соседствует с объектами Энди Уорхола и, наконец, как роза на торте, особняком стоит масштабная инсталляция Ильи Кабакова стоимостью 800 тысяч евро. Если бы в одночасье государство экспроприировало весь Салон, мы бы получили вполне себе приличный музей зарубежного искусства. Однако у государства в данном случае совсем другой интерес. Как пояснили обозревателю «НИ» представители российской музейной организации РОСИЗО, «затея имеет просветительский характер – показать весь спектр зарубежного арт-рынка, приучить наших коллекционеров приобретать качественные вещи, открыть Москву для западных галерей». Проще говоря, если дореволюционные фабриканты Щукины и Морозовы отправлялись во Францию, чтобы закупать у местных дилеров импрессионистов и новейших художников, сегодня сами картины плывут к ним в руки. Бери и создавай новые музеи.

Правда, в Москву привезли картины, которые давно уже стали привычными на западных арт-рынках. Это чистой воды «салонное искусство» – давно обкатанные и патентованные вещи. Они могут повысить самооценку покупателя: в то время как соседи по дачам до сих пор украшают стены Айвазовским, у него может висеть «Серп и молот» Уорхола за 50 тысяч долларов, живопись Бэкона за 300 тысяч или, что совсем круто, фантастическое видение сюрреалиста Рене Магритта за 3 миллиона евро. А где-нибудь в кладовой окажется античная золотая маска за небольшие 300 тысяч. Именно для такого «коллекционера» выделены специальные вечерние часы, когда Манеж закрыт для публики.

То, что устроители Салона рассчитывают на какую-то особую генерацию новых русских, видно даже по оформлению стендов. Оформлением занимался французский дизайнер Патрик Уркад, который долго рассказывал, как он повторил в арках и цвете разных стендов «гениальную архитектуру Манежа». Однако Уркад лишь повторил манежный новодел и создал арочные лавки, сильно смахивающие на торговые ряды XIX века в любом русском провинциальном городе. Манеж тут же приобрел облик сверкающих галерей комплекса «Охотный Ряд», только вместо западных марок одежды здесь в каждой рекреации имеются свои модные бренды: нидерландцы XVI и XVII веков, мебель XVIII в., импрессионисты XIX и модернисты ХХ в. (лидируют, конечно, Уорхол с Пикассо). Именно этого Салона сильно не хватало Москве: здесь уже имеются бутики, спа-салоны, парикмахерские для домашних животных и фуа-гра в ресторанах. Для полной роскоши не хватало такой выставки, на которой предлагалась бы духовная роскошь в представлении светских обитателей Рублевки.

Для солидной выставки (а ведь организацией занималось и Министерство культуры) у Салона явный дефицит серьезности: весь подземный этаж Манежа переливается от бриллиантов, здесь организаторы решили разместить ювелирные компании, чем совершенно дискредитировали художественную затею. Так, бриллианты поставлены наравне с картинами, в результате Салон завис где-то между выставкой и перестроечным бутиком. Для успешного коммерческого начинания здесь тоже мало простора: на каждый предмет делается «накрутка» как минимум в 20% (именно таков НДС на ввозимые товары), так что куда как выгодней купить того же Пикассо где-нибудь в Париже и спокойно привезти его в Москву (благо, ввозные пошлины на купленные произведения искусства отменены). К тому же организация Салона и координация его служб (охрана, аккредитация, переводчики) просто отвратительны.

Возможно, когда-нибудь в споре бриллиантов с искусством чаша весов перевесит в сторону картин, но пока блеск драгоценностей их затмевает. Судя по Салону, в глазах западных арт-дилеров российские коллекционеры – все те же купцы, у которых глаза горят от драгкамней, золотых рам и раскрученных имен.