Если б не было погрома

Манеж привлек для этой выставки мощные резервы, изначально полагая, что игра стоит свеч. Из фондов достали огромное число работ Вадима Сидура, на которого, судя по массированной раскрутке сидуровского музея, манежное начальство делает большие ставки, пытаясь протолкнуть его на место Эрнста Неизвестного или Зураба Церетели. Архитектуру экспозиции выстраивал Петр Толпин, сын нынешнего директора МВО «Манеж» Ирины Толпиной. Он явно был не ограничен в средствах: обозреватель «НИ» просто не припомнит другого случая, чтобы это музейное объединение само выдало столь масштабный дизайн, перекрывающий экспонаты.

Собственно, с дизайна и стоит начать, потому что это – самое необычное во всей затее. Господин Толпин в буквальном смысле слова нагородил массу деревянных кубов, арок, стоек, лабиринтов, закамуфлировав деревянные конструкции под бетон (сравнение с берлинским мемориалом Либескинда здесь всплывает сразу), расставил по всему огромному залу стойки с люминесцентными лампами, что твой Дэн Флавин, и подсветил каждую выгородку неоновыми огнями в духе Джеймса Таррелла.

Иными словами, тут на каждом шагу узнаются «находки» 1970-х по работе с цветом и светом. Хочется верить, что это было сделано намеренно, а не в попытке выдать западные клише за собственный креатив. Точно так же, как в самом начале экспозиции Анатолий Осмоловский, располагая на шестах головы революционных вождей, слишком откровенно цитирует «Китайский календарь» Ай Вэйвэя. Впрочем, широкой публикой такие вещи могут не прочитываться, а остается сплошной аттракцион – проходишь внутри арки, а вместе с тобой загораются огни (оказывается, есть такая штука – лампочки на сенсорах), кружишь по лабиринту, а заодно смотришь сидуровскую эротику, заглядываешь в круглые окна массивного павильона – а там опять же сидуровская дама крутит обруч. Так обычно оформляют выставки модных домов, чтобы платья и аксессуары блистали в неоне, отражались в бесконечных гранях ширм, чтобы сумки или туфли смотрелись, как яйца Фаберже.

Что касается самих скульптур, они очень узнаваемы. Это модернистские опыты группы ЛеСС (Владимир Лемпорт, Вадим Сидур и Николай Силис) плюс вещи Леонида Берлина и Александра Позина. Вместе и по отдельности с 1954 года они подтачивали соцреализм как тематически (христианские сюжеты и эротика вместо вождей и советских мемориалов), так и формально (весь трагедийный арсенал средств от Джакометти до Мура). За примерами далеко ходить не надо – в парке «Музеон» подобных опытов хватает.

В отличие от художников-живописцев и графиков из 1970-х, вышедших на мировой уровень (самый простой пример – Илья Кабаков), эти скульпторы не стали медийными персонами. Скульптура вообще не очень ликвидный вид искусства (если, конечно, не выходит на площади).

Но вот главный парадокс экспозиции: претенциозный дизайн и нон-комформистские произведения неожиданно дали сногсшибательный эффект. Выставка смотрится на одном дыхании, как мюзикл или шоу. При этом с четким делением по темам – есть Смерть, есть Любовь, имеется сложное переплетение Эроса и Танатоса в обыденности. Так показать шестидесятников – как поп-певцов, как эстрадных звезд, как модных кутюрье – мало кто решался. И есть ощущение, что Энтео повелся на пафос, которым зарядили свой проект манежные кураторы – решил в меру скудоумия и расчетливости перекричать громогласное выступление музейщиков.