Три газели на панели

Один из канонов изображения женщин легкого поведения в христианской культуре определен Новым заветом: блудницы суть заблудшие и в случае раскаяния войдут в царство небесное с такой же легкостью, с какой в них входили клиенты. Коротко говоря, от проститутки до святой – один шаг.

Первое в русской литературе художественное исследование проституции как социального явления выполнил Куприн. Если «Евгений Онегин» – энциклопедия русской жизни, то купринская «Яма», которой до сих пор тайком от родителей зачитываются подростки, – энциклопедия русской проституции. «Яма» – роман двойственный: это и обличение «свинцовых мерзостей» жизни, и их дотошное описание. Ведь с точки зрения метода нет разницы между повествованием о магазине женской одежды («Дамское счастье» Золя), об аэропорте («Аэропорт» Хейли), о железнодорожном составе («Поезд» Штемлера) или о любой другой публичной «точке».

При таком раскладе Юрию Морозу не требовалось изобретать велосипед, а было достаточно либо продолжить одно из двух существующих направлений, либо лучше всего совместить оба. Он пошел по четвертому пути – заполнил фильм подробными историями трех девиц, не оставив места ни для чего больше. Истории как на подбор: у Нинки-Мойдодырки (Дарья Мороз) – парализованный папаша, алкоголичка-мать, брат-имбецил и полное отсутствие средств к существованию, беременную Киру-Зебру (Виктория Исакова), чей парень погиб в Чечне, выгнал из дома отец, Анну (Анна Уколова) в детстве насиловал отчим, а потом и его взрослый сын.

Все три девушки стали проститутками, чтобы спастись от тяжелой жизни, но попали из огня в полымя. Режиссер не жалеет красок, чтобы показать, сколь тяжела жизнь на панели: то менты изобьют и выбросят из машины, то новый русский продержит голышом в холодном бассейне, то маньяк ногами испинает. Клиенты – один хуже другого, защиты никакой, доходы столь низкие, что приходится жить втроем в однокомнатном бараке. В общем, сплошной ужас.

Вероятно, бывает и так, но ведь бывает и не так. Есть парии, есть элита. Одни торгуют телом из нужды, другие – ради легких денег. Кто-то бедствует, кто-то преуспевает. Эта работает на свой страх и риск, та – под «крышей». Маша сядет на иглу, Саша – на шею состоятельного клиента, а Даша накопит деньжат и откроет собственное дело.

Нарисованную в «Точке» картину нельзя назвать неправдивой, но она тенденциозна и не слишком представительна. К актрисам претензий нет – все три добросовестно отыграли свои роли, и если персонажи не сложились, а образ мира, в котором они живут, так и не возник, виноваты драматургия и режиссура. По всей вероятности, Юрию Морозу помешала моралистически-воспитательная позиция. Постановщика можно понять – из опасений, что зрительницы могут прельститься перспективами «путанской» жизни, он не стал показывать проституцию как обыденную работу в сфере услуг, а принялся демонстрировать эксцессы и риски, связанные с профессией жрицы любви. Не исключено, что на фоне современного гламуризованного кино это обращение к «чернухе» принесет умеренные кассовые плоды, но вряд ли оставит след в душах зрителей и в истории киноискусства.