Корифей смерти

Если бы вместо бесчисленных дежурных выставок с предсказуемым набором картинок к 70-летию Победы открыли масштабную, как он того заслуживает, экспозицию Капы с достойными комментариями и мультимедийным сопровождением, это было бы действительно событие. Роберт Капа актуален сразу в двух моментах: с одной стороны, он показывает «западный» взгляд на театр военных действий, на второй фронт, о котором у нас принято говорить с некоторым высокомерием, с другой – он невероятно современен, потому что он никакой не пропагандист, он – величайший гуманист.

Единственное, что смущает в этой фигуре венгерского еврея, вдохновленного артистическим Парижем, – его маниакальное стремление к смерти, желание оказаться в самой гуще боя, там, где люди ходят на грани человеческих возможностей и над ними кружит неизъяснимый бич судьбы. Собственно, об этом и его самый знаменитый снимок – «Смерть республиканца. Испания. 5 сентября 1936». Запрокидывающийся назад боец, получивший на бегу смертельную пулю. Роберт Капа неоднократно сам описывал ситуацию, в которой это снималось: не глядя в объектив, он просто поднял фотоаппарат над окопом и запечатлевал, как пулемет косит романтиков, до этого не державших в руках винтовок. Еще страшнее зрелище ему открылось во время высадки союзнических войск в Нормандии, где солдаты оказались в морском котле, кипящем от града снарядов. Как итог неравной игры со смертью – гибель самого фотографа в Индокитае в 1954-м.

В отношении Капы к войне и военным картинам есть что-то от античного театра: смесь ужаса и восхищения. Знаменитая фотография, где обритую наголо женщину, родившую ребенка от немца, толпа зверски гонит по улицам Парижа, – разве это не сцена из «Антигоны» Софокла? Апофеозом какой-то архаической жестокости становятся картины под Неаполем, которые Роберт Капа описывал в воспоминаниях: гробы в школе с трупами детей, которые еще до прихода союзнических войск взяли в руки оружие и бросились на фашистов. «На похоронах в обычной школе я сделал свои самые правдивые снимки победы», – замечает автор. Здесь фотограф выступает как корифей античного театра – вещает перед хором граждан о том, что обычно не видится за дымом пожара, что не остается в исторической хронике, стирающей эмоции и переживания.

Выставка разделена на две части: военную и мирную. Но даже тогда, когда Роберт Капа снимает «мир», где-то подсознательно на заднем плане кадра обязательно стоит эта неотвратимость войны. Не случайно он выбирает типажи и места, обожженные огнем: будь это Советский Союз, по которому он проехался с писателем Джоном Стейнбеком (в надежде показать «частную жизнь» русских), или парижские кафешантаны со вчерашними вояками. Один из главных мотивов послевоенной фотографии – сельские и клубные танцы, когда изможденные, суровые люди кружатся в парном одиночестве (по большей части женщины без мужчин). Единственный полноценный портрет на выставке – Константин Симонов, запечатленный в Москве в 1947-м. Но композиция построена так (присевший с трубкой писатель и его собака вглядываются в даль), словно ты не в фешенебельной гостиной, а на границе с бойцом. Вот оно – поколение, которое смогло перелить войну не в набор пропагандистских клише, а в бессмертный эпос.