Прошлись по «Зоопарку»

Человек со стороны, послушав песни в исполнении Науменко, вряд ли найдет причины, по которым этот музыкант стал культовым. Эстетика крайне непривычная: мелодизм стремится к нулю, «правдорубство», напротив, подходит к верхнему пределу. Ценность Майка не распространяется на среднестатистическую аудиторию, он – неотполированный изумруд, которым субкультура рокеров вряд ли с кем-то поделится. Тем не менее именно скончавшийся в 1991-м Науменко во многом стал проводником в музыкальный мир таких групп, как «Чайф», «Чиж и Ко», «Крематорий», «Секрет» и даже «Кино».

В «Горбушку» по случаю юбилея не стали звать команды, выросшие до уровня стадиона. То ли посчитали, что они уже «продались» шоу-бизнесу и вычеркнули, то ли они действительно продались и не нашли в своем графике «окошка» для столь низкобюджетного проекта. Последней надеждой был «Крематорий», но Армен Григорян тоже не приехал. Если причиной стал концерт в воронежском пабе, значащийся в графике группы днем позже, Григоряну это, думается, простят: паб – это святое, это вам не съемки «Голубого огонька» на Первом канале.

Зато собрался весь цвет рок-андеграунда: Умка, Леонид Федоров из «АукцЫона», «Разные люди», Ольга Арефьева со своим «Ковчегом», Сергей Калугин с «Оргией праведников», Сергей «Силя» Селюнин с «Выходом», Дмитрий Ревякин почему-то без «Калинова моста» и другие.

Первые признаки неформальной рок-тусовки обнаружились, когда выяснилось, что на служебном входе «Горбушки» народу скопилось куда больше, чем на центральном. Тут все были свои: кто музыкант, кто журналист, кто тот и другой одновременно, а кто просто любитель халявного рока. Заправлял всем солидный и уважаемый рок-организатор Тимофей Сахно. «Тимофей, почему меня нет в списках?» – кричали те, кого еще не пропустили, пока охранник судорожно листал фолиант с перечнем тех, кому на юбилее Майка полагается быть бесплатно. Тимофей обреченно махал рукой: «Ай, да пропусти его!»

Примерно в той же атмосфере проходил и сам фестиваль. Пока очередная группа настраивалась, к зрителям выходил взъерошенный и чудаковатый добряк, чем-то напоминающий отказавшегося от миллиона математика Перельмана, известный «неформатный» музыкальный издатель, друг Майка Олег Коврига и рассказывал какие-нибудь истории про героя вечера. Например, о том, как кто-то из друзей чуть ли не силком привел Науменко в общество по авторским правам (тогда еще советское), чтобы оформить отчисления, и он, заполняя ненавистные формуляры и вспоминая недавнюю встречу с поэтом, композитором и музыкантом Леонардом Коэном, наконец, высказал чинушам, что его действительно волновало: «А знаете ли вы, что автор мелодии «Горная лаванда» – Коэн, а не Матецкий?» Этот «марш несогласных», несомненно, был для питерского музыканта куда важнее оформления гонораров.

Даже расположенному к русскому року населению давно уже стало тесно на коммунальных кухнях с портвейном «777» в граненых стаканах. Но герои андеграунда, не желающие переселяться в отдельные квартиры, держатся. В мире нефтедолларов этим людям тоскливо и одиноко, и поэтому они бережно хранят эту кухонную романтику. И со сцены сплошным потоком летят воспоминания, в которых присутствуют какие-то Валерки, Сереги, Володьки и прочие никому не известные личности из прошлой «волосатой эпохи», тусовавшиеся когда-то на каких-то квартирах. Такие же непонятные «Валерки» зачастую выходили на сцену, и тогда люди бежали прочь от кухни-сцены в гостиную-фойе – попить пивка. А народ в зале кричал: «Майка давай!», – намекая на то, что неплохо бы послушать песни того человека, день рождения которого все собрались отметить.

К счастью, странных групп, извлекающих непонятные звуки, оказалось все-таки меньше половины, а остальные имеют в Москве постоянную и неглупую аудиторию. Леонид Федоров спел под гитару свой музыкальный сюрреализм. Сергей Калугин с «Оргией праведников» сбацал «антиакустику». До сих пор находящаяся в состоянии войны с попсой, вечно антигламурная и весьма талантливая Умка вышла в партер, где самолично продавала свои диски по 100 рублей за штуку.

Главные песни Майка Науменко – «Моя сладкая N» и «Ты дрянь» – исполнила, как ни странно, Ольга Арефьева, хотя обе написаны от лица мужчины, и мужское начало там просто выпирает наружу. Арефьева вообще выдала один из самых запоминающихся сетов, хотя сама осталась недовольна своим выступлением, о чем тут же, в духе квартирника, честно призналась всем. А завершила фестиваль известная среди «восьмидесятников» харьковско-питерская группа «Разные люди». Во время их почти «панковского» выступления в зале можно было увидеть слэм (танцы в стиле массовой драки) в исполнении отнюдь не юнцов, а людей, мягко говоря, среднего возраста. Так танцевать в полночь могут только те, у кого любовь с рок-н-роллом будет уже навсегда.

Ольга АРЕФЬЕВА, музыкант:
– Майк повлиял на меня значительно больше всех остальных родоначальников русской рок-поэзии. Он практически открыл для меня то, какой может и должна быть песня. Я мучительно искала, где же оно – настоящее искусство. По телевизору такого, конечно, не показывали. На радио и ТВ – доступных в тот момент источниках информации – царили «тра-ля-ля-любовь» и «партия-рулевой». А душа просила настоящего. Встреча с майковским творчеством – это был долгожданный и огромный переворот сознания. Он настоящий поэт, и этим все сказано. Такой высокий градус исповедальности в песне дотоле был неслыханным. Его песни – это не гимны, а исповеди. В этом его отличие от остальных рок-поэтов и рок-звезд. Рок мигом стал страшно модным, плюс манила аура подпольности. Но Майк и без подпольности был бы Майком. Он легко обошелся без плакатных призывов и без детсадовской эзотерики. Он писал о любви, настоящей любви, в окружении земных вещей и обыденных событий.
Владимир ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ