Главное бездействующее лицо

С профессиональной точки зрения «Поцелуй не для прессы» похож на самодеятельный видеофильм, снятый человеком, впервые взявшим в руки камеру. Так, из-за отсутствия грима (штукатурка на лицах не в счет) герои картины и в двадцать, и в пятьдесят лет сохраняют консервированную наружность. Впечатление застылости и мертвенности лишь усугубляется от того, что бесконфликтный сценарий не предписывает им никаких выразительных проявлений. Ни тебе битья тарелок, ни сцен ревности, ни мужского поступка, ни женской истерики, ни, упаси боже, спущенной бретельки. Создатели фильма стоят навытяжку на почтительной дистанции от героев, а оба исполнителя – Андрей Панин и Дарья Михайлова – так боятся сделать лишнее физическое или душевное движение, словно закадровая охрана сделала им классическое лагерное предупреждение: «Шаг влево, шаг вправо – огонь без предупреждения».

Простодушные льстецы и бесстыдные пиарщики, продюсер Анатолий Воропаев и режиссер Ольга Жулина попали в силки собственного замысла. Простота их картины хуже воровства бюджетных денег и жульничанья прожженных ремесленников. Те, чуя, чье мясо съели, пытаются хоть чем-то прикрыть экранное убожество: стащили сотню, так хоть на десятку покажем. Эти – и на грош не наработали, и ущерб нанесли: спонсорам – материальный, а тому, кому хотели потрафить – моральный.

И в самом деле, если принять фильм за чистую монету, на которой отчеканен портрет президента России, что за картина предстает перед нами? Человек без лица, который представляется тренером по самбо, занимается темными делами в Германии, служит в Петербурге помощником губернатора по неведомым поручениям, перебирается в Москву и попадает на самый верх государственной пирамиды. Никаких качеств не проявил, ни одной проблемы не решил, никакой пользы не принес, даже слова умного за весь фильм не сказал – а вот, поди ж ты, как вознесся. Будь нечто подобное снято без сервильно-подхалимской интонации – сочли бы политическим поклепом. Тем более что Путина, как к нему ни относись, безликим не назовешь, разве что по крайней близорукости.

После премьеры фильма на кинообозревателя «НИ», оказавшегося, кажется, единственным кинокритиком, забредшим в этот паноптикум, «наехали» сразу два телеканала, причем оба иностранных. Помимо оценки художественных качеств картины и степени ее сходства с реальностью (ответ был «ноль-ноль»), их интересовало, есть ли в ней «рука Кремля». «По-моему, у парней из президентской администрации ума больше, чем у героя фильма, и наверняка больше, чем нужно для того, чтобы засветиться на этом постыдном показе», – сказал я. «СлужлИвый дурак опаснее врага, так по-русски?» – спросил один из телевизионщиков, выключив камеру. «Услужливый», – поправил я. «Но у вас услужливых льюбят?» – полуутвердительно сказал он, возводя глаза к потолку. Ответить было нечего.