Несокрушимость и вечность

В каменной скульптуре есть нечто первозданное. Любой самый на первый взгляд невзрачный кусок твердой горной породы есть не что иное, как «вещь в себе». Поэтому мастерство скульптора, работающего с камнем, напрямую зависит от «плотности» взаимодействия с изначальной сущностью этого удивительного материала, от умения не просто придать ему форму, но и отобразить в этой форме заключенные самой природой смыслы.

Самые ранние из представленных в экспозиции работ датированы началом 1920-х годов, то есть создавались в период реализации ленинского плана «монументальной пропаганды». Но, несмотря на это, в изваяниях художников, хорошо знакомых с шедеврами древней пластики, творческими поисками Родена и Бурделя, и даже успевших у кого-то из них поучиться, идеологическая канва никогда не была доминантной. Место идеологии занимали поиск нового языка и переосмысление традиций.

Тихой лирикой пронизаны создания Владимира Домогацкого «Амазонка» (1924, мрамор) и «Кошка» (1922, алебастр, основание – гранит). Ярко проявивший себя в жанровой, портретной и анималистической скульптуре Домогацкий, в юности брал частные уроки скульптуры у Сергея Волнухина, славящегося бережным отношением к «росткам таланта» у своих воспитанников, а впоследствии изучал европейское искусство во Франции и Италии.

Другим скульптором, постигавшим азы мастерства у Волнухина (Московское училище живописи, ваяния и зодчества), чьи работы в камне можно увидеть на выставке, был «русский Роден» Сергей Коненков. Пышущая здоровьем «Колхозница» (1957, мрамор подцвеченный) соседствует с изумительным скульптурным портретом «курского соловья» Надежды Плевицкой («Женщина в русском сарафане», 1953, мрамор), выдающим в Коненкове ученика мастера изысканной линии Владимира Беклемишева, ставшего его наставником в Высшем художественном училище Императорской Академии художеств.

Самобытные и пленительные женские образы вышли из-под резца Виктора Эллонена («Натурщица», 1926, мрамор), Сергея Булаковского («Девочка с птицей», 1929, мрамор), Марии Холодной («Женщина, моющаяся в тазу», 1934, известняк), Григория Ясько («Женская фигура», 1937, мрамор). Привлекает внимание непривычный, хрупко-женственный облик Анны Ахматовой, выполненный в розовом мраморе Александром Игнатьевым («Женский портрет», 1994).

Экспозиция позволяет проследить, как с течением времени менялись эстетические предпочтения скульпторов и усложнялась философская подоплека их произведений, о чем зримо свидетельствуют выполненные в эмоционально-энергичной манере творения Евгения Духовного «Афродита» (1996, гранит) и «Нарцисс» (1995, мрамор, габбро черный); Дмитрия Каминкера «Ангел смерти» (2001, гранит); Дмитрия Вердияну «Каин и Авель» (2005, мрамор). Однако в сменяемости прочтений и предпочтений неизменным остается стремление художника постигнуть «душу» выступающего в качестве материала камня, его пусть и оказывающуюся на поверку иллюзорной нерушимость и вечность.