Художник и сценарист Александр Адабашьян

– Александр Артемович, почему, будучи автором сценария, художником, исполнителем одной из главных ролей, вы не стали режиссером фильма «Собачий рай»?

– Считаю, что режиссер – не профессия, а склад характера. Режиссером может быть только абсолютный лидер. Как поэт возможен только тогда, когда он уверен в том, что его видение мира – единственно правильное и достойно внимания. Нет в поэзии таких тем, которые не были бы употреблены, но при этом каждый настоящий поэт считает, что так, как он увидел и описал луну, не описал никто... Так и режиссер должен быть уверен в том, что его взгляд на мир – единственно верный. Поскольку лично я в этом очень сильно сомневаюсь, то перестал снимать свое кино. К тому же каждый режиссер должен пребывать в полной уверенности, что как минимум в своей стране он – лучший. Георгий Данелия рассказал мне историю о том, как на Каннском кинофестивале режиссеры заполняли анкету, кажется, анонимную, в которой надо было указать – «кто из мировых режиссеров оказал на вас влияние?» Самое удивительное, что ни один режиссер мира – ни советский, ни французский, ни американский – не назвал своего соотечественника. И сам Данелия назвал иностранца. Как мне кажется, это происходит потому, что каждый режиссер в своей стране думает, что он – главный, лучший, неповторимый... Без этого представления о себе и своей профессии режиссером быть невозможно. Режиссер должен уметь добиваться своего, и для этого приходится «собачиться», а это не по мне. Я не способен избавиться от человека, даже если он портит мою картину и все мне говорят об этом…

– А Никита Михалков, например, как поступает в таком случае?

– Он и себя не жалеет, и других не жалеет. Все, что опасно для его произведения, Михалков непременно устранит – любой ценой. Это необходимое условие для режиссера. Элем Климов, Лариса Шепитько, Федерико Феллини были безжалостными режиссерами.

– А в чем должен быть уверен настоящий актер?

– Актер – женская профессия… Актер должен влюбляться в режиссера, и если это происходит, тогда процесс идет. Правда, среди актеров есть самостоятельные, стоящие особняком, но, как правило, они менее успешны. Гарант успеха актера – «роман» с режиссером.

– А как же знаменитые актеры, которые до сих пор не могут забыть о деспотизме Андрея Гончарова?

– Лично мне многие актеры БДТ (Большого Драматического Театра. – «НИ») рассказывали о том, что при Георгии Товстоногове была «добровольная диктатура». Хотя при жизни Товстоногова они закатывали глаза, утверждая, что больше так не могут мучиться и терпеть все издевательства режиссера-деспота. Такое отношение можно сравнить с взаимоотношениями в семье, когда после смерти мужа жена понимает, что с его уходом ее жизнь потеряла большую часть смысла…

– Сейчас все твердят о плохом качестве сценариев…

– Всегда жаловались на недостаток хороших сценариев, и не было периода, чтобы было дикое количество хорошего литературного материала для кино. Природу этого дефицита понять не могу. В настоящее время, как выяснилось, говорить-то стало не о чем. Недавно в газете «СК-новости» прочитал одно из последних интервью режиссера Элема Климова, в котором он вспоминает о том, что югославские режиссеры утверждали, «будто после падения режима Тито они стали свободными, только вот фильмов хороших больше не снимают». То же самое произошло и в России, причем не только в кинематографе, но и в литературе, музыке, живописи – везде. Сколько разговоров было о цензуре, о диктате руководства, о наступлении благого времени, когда государство только будет давать деньги на искусство, а художники сами разберутся, что им создавать на эти деньги. Государство перестало контролировать художников, правда, и финансировать художников перестало... Но самое плачевное, что нет сегодня никакого «петушиного слова» за душой, которое нельзя было бы высказать, – говори что хочешь, только всё уже сказали... Все диссидентство держалось на деструктивной лексике и диалоге. Такая же картина наблюдается и в сегодняшнем протестном движении. Оппозиция лично мне напоминает самолет, пассажиры которого говорят о командире: «Он – наркоман, многоженец, вор, давайте выбросим его из самолета». А как они полетят без пилота – уже не важно. Главное – выкинуть того, кто им не нравится. В кинематографе, в литературе произошло то же самое – выкинули якобы негодных пилотов и дальше стали ждать, когда самолет волшебным образом куда-то полетит. Но самолет не полетел… Поэтому исчезла поэзия, литература, и сейчас мы доскребаем остатки того, что было раньше.

– Вы работали во Франции, а сейчас снимались в фильме режиссера Анны Чернаковой, которая уже больше десяти лет живет в Канаде. Как вам кажется, за рубежом люди более свободны, чем в России? Все-таки большинство из нас выросли, можно сказать, в советском лагере?

– Во-первых, все зависит от взгляда человека. Если говорить о настоящем лагере, то «Воспоминания» Георгия Жженова о своей ссылке очень сильно отличаются от «Воспоминаний» Шаламова. Если говорить о дне сегодняшнем, то я не понимаю, где она несвобода, в чем она проявляется? Раньше ходили строем, а теперь выяснилось, что идти некуда.

– А что важнее для творческого человека – уединенность или общение?

– Для кого как. Саша Абдулов умел дружить и был окружен огромным количеством друзей…Таким же был и Владимир Высоцкий. Абдулова, живущего в одиночестве, лично я не представляю. Как не могу представить его на необитаемом острове или в эмиграции. Он мог купить дом за границей, но спокойной жизни бы не выдержал. А вот Тарковскому было хорошо одному…

– Ваш многолетний творческий союз с Никитой Михалковым продолжается?

– Да. Недавно снялся в небольшой роли в новом фильме Никиты Сергеевича «Солнечный удар» по Бунину. Наверняка фильм некоторым кинокритикам, которые не любят Михалкова, не понравится, скажут: «Что может понимать Михалков в Бунине?»

– Люди искусства часто «страдают» черной завистью и звездой болезнью, но вас не заподозришь ни в том, ни в другом. Как удалось уберечься?

– Всегда считал себя человеком средних способностей. Не отрицаю, что хорошо образован, но выдающимися талантами не обладаю. Случалось, что и меня заносило…Но всегда быстро останавливался. Стоило мне возомнить себя великим писателем, так я подходил к книжной полке и брал томик Чехова – успокаивался… Нарисовал картину, задрал нос – иду в Третьяковскую галерею. Сыграл роль в кино и вспомнил, как играли Смоктуновский, Ульянов и как играет Евгений Миронов. В его игре проскакивают искры гениальности, и повторить его игру нельзя.

СПРАВКА