Posted 19 июля 2015,, 21:00

Published 19 июля 2015,, 21:00

Modified 8 марта, 02:20

Updated 8 марта, 02:20

О свойствах страсти

О свойствах страсти

19 июля 2015, 21:00
Классик французской режиссуры уже дважды приезжал в Москву: в 2001 году на Чеховском фестивале он показал «Чайку» Чехова, в 2013-м на «Сезоне Станиславского» – «Счастливые дни Аранхуэса» Питера Хандке. В этот раз руководитель «Одеона» привез французскую классику – «Ложные признания» Мариво с Изабель Юппер в главной рол

Забытый уже при жизни, Мариво оказался одним из наиболее влиятельных писателей своего века. На его романах и пьесах воспитывались Шодерло де Лакло, Стендаль, Мюссе, продолжившие его поиски в изучении науки страсти нежной. Стратегии и тактики завоевания любви в его произведениях похожи не столько на военные действия (обманные отвлекающие маневры, шпионская практика, прямая атака). Но также и на причудливые рецепты алхимиков: поиск необходимых ингредиентов (немножко ревности, побольше жалости), нужная температура страсти, – и опыт удался! А удача в любви оправдывает любые средства.

Это Гамлет уверял: «играть на мне нельзя!» Мариво легко и с блеском доказывал: еще как можно! Под руководством предприимчивого лакея Дюбуа (литературного предтечи Фигаро), юный Дорант нанимается управляющим к богатой вдове в несколько ходов, используя нехитрые приемы и уловки, влюбляет Араминту в себя и получает ее согласие на брак...

«Чайка» Люка Бонди была на редкость ансамблевым спектаклем, где каждый персонаж был главным и центрирующим. В его «Счастливых днях Аранхуэса» премьеры Бургтеатра Дорте Лиссевски и Йенс Харзер вели настоящий поединок Мужчины и Женщины, сражаясь не на жизнь, а на смерть. При всем мастерстве исполнители в «Ложных признаниях» – пьедестал для главной героини Араминты – Изабель Юппер. Она – причина, смысл и центр постановки Бонди. Мы не очень привыкли к таким откровенно бенефисным спектаклям.

«Ложные признания» начинаются с молчаливого прохода героини и заканчиваются ее сентенцией: «кто вспоминает о средствах, когда достигнута цель!»

Рассказывая о «покорении» независимой вдовы, Люк Бонди и Изабель Юппер исходят из посыла, что их Араминта давно ждет, чтобы кто-нибудь вошел и заполнил ее жизнь. Ее дом заставлен туфельками (чем заниматься скучающей женщине, как не туалетами). Она следит за собой, занимается восточной гимнастикой, слушает Эллу Фицджеральд, привычно командует домашними. Когда ей рассказывают, что вот этот мелькнувший в коридоре кудрявый высокий юноша (Луи Гаррель) пришел наниматься управляющим, – ее лицо мгновенно оживляется, настроение поднимается, а тело буквально начинает распирать энергия. Та самая, которая первой привлекла Вронского к даме, выходящей из купе поезда.

Араминта-Юппер долго не понимает, что с ней происходит. Просто почему-то все время весело и немного страшно. Весело слушать рассказ своего слуги о том, что этот юноша в нее давно и безумно влюблен. Весело слушать снобку-мать (ювелирная работа Бюль Ожье), что новый управляющий глядит на нее с неприличным обожанием. Но страшно осознавать, что вот может оказаться, будто он любит другую (с каким ожесточением Араминта-Юппер рвет бумагу с запечатанного портрета). И еще страшнее, что вот он сейчас уйдет навсегда…

Люка Бонди давно интересует одна из самых табуированных тем дня сегодняшнего – тема сексуальных взаимоотношений, да-да, мужчины и женщины. Тех самых отношений разных полов, от которых рождаются дети. Тех самых отношений, в которых прямо заинтересовано практически все человечество, независимо от индивидуальной сексуальной ориентации. Мы так долго воевали за равенство полов, что совсем забыли об их фундаментальной противоположности – биологической, психологической, ментальной. О той полярности, которая порождает и держит наш мир. О космической составляющей земной любви. В пьесе Мариво режиссер явно пытается найти начало той пропасти, которая стала предметом рефлексии в «Счастливых днях Аранхуэса» Питера Хандке, – пропасти, к которой подошел современный мир, где лишенные своей половины мужчины и женщины оказываются заключенными в своем теле, как в одиночной камере.

В финале спектакля герой лежит ничком на полу, героиня сидит на возвышении, болтая ногами. Если это и хеппи-энд, то на редкость мрачный.

"