«Наш великий неформат»

Из-за кулис он вышел, прихрамывая и опираясь на трость, а в конце вечера говорил, что публика дает ему силы («повышается гемоглобин»), и ушел легкой походкой, забыв свою палку на сцене. Впрочем, на это мало кто обратил внимание, поскольку Евтушенко невозможно представить медлительным или хотя бы усталым. На вечере не раз звучали сравнения с вечным двигателем, поскольку дела, совершаемые поэтом, под силу скорее научно-исследовательскому институту. Двадцать пять лет Евгений Евтушенко работает над антологией «Десять веков русской поэзии» (главы антологии регулярно печатаются в «Новых Известиях»), собирает стихи и восстанавливает биографии забытых поэтов, а в прошлом году накануне своего дня рождения он подарил государству музей-галерею, целиком состоящую из его личной коллекции.

Почти год Евтушенко не выступал на публике. «Для меня это гигантский срок, – сказал он. – Я не могу жить без чтения – должен видеть лица своих читателей, ведь это люди, которые, несмотря ни на что, остаются совестью России, не поддаются никаким соблазнам, и ничего выше слова «совесть» для них нет. И таких людей, я уверен, большинство в нашей стране и в этом зале».

Для творческого вечера Евтушенко отобрал стихи, написанные за минувшие пять лет: «Я еще не налюбился, Я всех женщин не добился», – раздавались со сцены звонкие, как в песенном куплете, строчки, которые сменялись мудрой лирикой. Совесть, борьба долга и чувства, обида, раскаяние – это по-прежнему главные темы лирики Евтушенко. Но все равно, как и прежде, больше всего стихов – о любви.

«В любовной лирике Евгений Александрович особенно преуспел, – сказал на вечере сатирик Михаил Задорнов. – В школе я читал девушкам его стихи на свиданиях. А в благодарность они разрешали мне подержать их за ручку, иногда поцеловать. Два года назад я рассказал об этом Евгению Александровичу, он посмотрел на меня и спросил: «Нравились стихи?» – «Да». – «Значит, и я причастен к твоим успехам. Девушек было много?» – «Много». – «Получается, я хороший поэт».

Вечер в Политехническом музее продолжался четыре часа: никого не отпугнула жара и отсутствие кондиционера в зале. В промежутках между чтением стихов к микрофону выходили многочисленные друзья Евтушенко – Алла Пугачева, Сергей Никитин, Дмитрий Быков, Владимир Вишневский, Михаил Задорнов, Алексей Симонов, Игорь Волгин…

Новый цикл стихов Евтушенко посвятил «самому недооцененному» поэту ХХ века Осипу Мандельштаму: «Я все больше и больше его ценю. Потому что этот совершенно неполитический человек первым в нашей стране написал стихотворение против Сталина. И хотя даже Пастернак просил его никогда не читать этих стихов, он все равно продолжал читать и поэтому был арестован. Мандельштам был на редкость чистым человеком. Он ненавидел Сталина даже больше, чем политически. Ему Сталин не нравился эстетически: что-то «негигиеническое» было в нем. Мандельштам никогда в жизни не выполнял соцзаказов, но его антисталинское стихотворение само собой стало таким «соцзаказом»: он предупреждал свой народ о грядущих бедах. И для меня это высшая категория поэзии: он читал, обрек себя на смерть, но выполнил свой долг перед народом». Стихи о Мандельштаме начинались вопросом: «Кто в двадцатом столетии всех поэтов поэтее?» И хотя дальше речь шла, понятно, о Мандельштаме, гости вечера не раз цитировали эту строчку в отношении Евтушенко. Так, ректор Владимирского гуманитарного университета Владимир Малыгин сказал: «Обычно профессора ставят вопросы, но сегодня я дам ответ на твой вопрос: И в двадцать первом столетии – ты всех поэтов поэтее».

На один из вопросов Евгения Александровича ответила и Алла Пугачева: «Женя спросил у меня вчера по телефону: а что такое неформат? Так вот, я отвечу: к сожалению, Женя, на сегодняшний день это – ты. И, к счастью, Женя – это ты». Он и на вечере общался «неформатно»: исполнил стихотворение про «Биттлз» (ливерпульская четверка перед концертами, оказывается, читала стихи Евтушенко), а рефреном к нему вместе со зрителями несколько раз спел куплет из Yellow submarine. На вечерах Евтушенко обычно много шестидесятников, которые, казалось бы, многое знают о своем флагмане. Но каждый раз поэт не перестает удивлять своими рассказами, например, о том, как снимал кино, как позировал Сикейросу, как подружился с Пикассо, как тонул в море и был спасен Федерико Феллини, как вызвал недовольство Фиделя Кастро, но их помирил Габриэль Гарсиа Маркес… Сколько бы ни длился концерт, таких историй хватило бы надолго. «Ты наш великий неформат», – подытожил Михаил Задорнов.

Впервые в Политехническом музее Евтушенко прочитал стихотворение «Снегурочка», посвященное Людмиле Алексеевой: «Вы, наверное, видели, как 84-летняя правозащитница не так давно вышла на Триумфальную площадь и протестовала против несоблюдения 31-й статьи Конституции, – сказал он. – В ее поступках совершенно не было агрессии, но ей скрутили руки за это невинное выражение гражданских чувств в поддержку Конституции». Правозащитную тему продолжил и белорусский поэт Владимир Некляев, экс-кандидат в президенты Белоруссии: «Меня Евтушенко спас. Когда я вместо президентского кресла оказался в тюрьме, как это часто бывает в Республике Беларусь, то мне вменяли в вину, что погибли люди на той площади, куда я призывал. Реальной ситуации я не знал и думал: боже мой, неужели по моей вине случилось непоправимое! Однажды я дежурил по камере, а в обязанности дежурного входит уборка мусора. Конвоиры открыли дверь в коридор, я прошел туда, где стоял мусорный бак, и вдруг вижу обрывок газеты. И переворачивая картонный ящик с мусором вправо, я влево поворачиваю шею так, чтобы прочитать хоть несколько строк. И читаю: «Держись, Володя! Твой брат Евгений Евтушенко». Я не поверил своим глазам. В тюрьме я написал сотни писем, и мне написали сотни писем, но ни одно не дошло, так что весточку я получил только от него. Весь Евтушенко с его пронзительной поэзией – это пронзительная любовь к людям. Я убеждался в этом столько раз и лишний раз убедился в тюрьме. И если бы за мной действительно был грех, Евгений Александрович мне бы письмо не написал. И тогда я перестал бояться, перестал мучиться, и это помогло выдержать все испытания».