Режиссер Алла Сурикова

– Алла Ильинична, что стало главным посланием вашей новой картины?

– Для меня была важной следующая мысль: я абсолютно уверена, что человек в любом возрасте может кардинальным образом поменять свою жизнь и стать счастливым. Очень много людей работают на нелюбимой работе, тем самым теряя жизнь. А когда человек занимается тем, что ему нравится, он счастлив, каким бы тяжелым ни был его труд. И не надо бояться повернуть все на 180 градусов, чтобы начать заниматься тем, чем ты хочешь. В любом возрасте и при любых обстоятельствах.

– Что самое трудное для вас в работе режиссера?

– Мне трудно говорить «Стоп!» артисту, если он играет хорошо. Мне трудно работать в режиме, когда все нужно доставать через левое ухо. Мне трудно кричать на людей, чтобы они работали, а не только получали зарплату, пусть и небольшую. Но приходится. Вот три самые сложные вещи, которые должен делать режиссер, во всяком случае для меня. Но, несмотря на это, то, чем я занимаюсь, – счастье. Подозреваю, что не только для меня.

– Вы довольны тем, как прошла премьера?

– После премьеры я плохо спала ночью, смогла заснуть только на рассвете, и тут же меня разбудил телефонный звонок. Звонила Лиза Боярская, сообщить, что она волнуется, как прошла премьера… Она опоздала на несколько часов – летела из Нью-Йорка. А мне в это время снился Андрей Миронов. Причем как? Он пришел ко мне откуда-то и так тепло на меня смотрел, обнял меня и хотел сказать что-то важное, но звонок Лизы перебил развитие сюжета…

– Наверное, Миронов хотел поблагодарить вас за хорошую роль для дочери.

– Может быть. Если бы Маша не согласилась сниматься, я бы это кино не снимала… Мария – не просто дочь замечательного актера и продолжательница знаменитой фамилии, она – прекрасная актриса. Умная, талантливая, красивая, пластичная. Я помню, как Мария Владимировна, бабушка Маши и мама Андрея Миронова, очень переживала, что Маша решила стать артисткой. Боялась – вдруг не «выстрелит», вдруг подведет фамилию! Сейчас она бы гордилась Марией Андреевной! И прекрасной актрисой, и серьезным общественным деятелем, которая вместе с Женей Мироновым создала благотворительный фонд и активно помогает пожилым нуждающимся актерам. Вот какая молодчина! Сама Мария считает, что она больше актриса драматическая, даже трагедийная. Но гены не обманешь. У нее прекрасное чувство юмора. Хотя, конечно, в трагедии играть легче. Рассмешить зрителя гораздо сложнее, чем заставить заплакать.

– Жаль, что Лиза Боярская не попала на премьеру. Кажется, вы первый режиссер, который открыл и ее по-новому. Ведь она оказалась характерной актрисой, а все приглашают ее на роли героинь, в которых ей тесно.

– Она красивая актриса, и режиссеры часто пользуют эту ее сторону, забывая, что она еще и талантлива. Я ей говорю: не жди милостей от режиссера, делай свою роль сама, ты – талантливая. Она еще и трудоголик. Посмотрите, как она хорошо поет и танцует в картине! И не все вошло – что-то я сама сократила, что-то прокатчики попросили. Жаль, нет времени и денег сделать хотя бы для себя на память самую полную версию.

– Главный герой в вашей картине получился очень жизненный...

– Да, такой наивный мачо, который, выбирая из двух сильных девушек, останавливается на… маме. Сыграл его очень хороший актер из «Табакерки» Женя Миллер, которого мне посоветовал Олег Павлович Табаков. Я много хороших актеров пробовала на эту роль, а когда посмотрела Женю, сразу поняла, что это – он. Поменяла только прозвище. Герой вместо Тайфуна стал Денирой, за сходство Жени с голливудским оригиналом.

– Замечательно в эпизоде сыграл Ярмольник. Жаль, что вы не отдали ему главную роль – крестного отца уездного города…

– Во-первых, Леня снимается во многих картинах и очень занят. Во-вторых, «папа Гарик» должен быть все-таки постарше Лени. Леша Булдаков, сыгравший эту роль, мне кажется, выглядит посолидней. Леня и так совершил подвиг, снявшись в этом эпизоде. Он снимался где-то в Белоруссии, получил там травму и все равно прилетел в день съемок из Минска в Москву, а потом к нам в Муром примчал на машине. Приехал, отснялся, а деньги попросил перевести на счет дочки Саши Абдулова. Пусть это небольшие деньги, поскольку у нас все снимались из любви к искусству, но тем не менее. Леня очень благородный человек, который умеет помогать не публично, а лично, не крича об этом на всех перекрестках.

– В финале фильма звучит очень хорошая песня. Кто ее автор?

– Это музыка Алексея Шелыгина, с которым я делаю уже третью работу. Но телевизионщики ее все равно пустят на скорости, потому что она на титрах. Обидно.

– В фильме некоторые шутки кажутся грубоватыми…

– Вы знаете, сейчас время такое… Мои внуки, когда я заманиваю их посмотреть кино, спрашивают: «А драчки будут?» Потом, вы знаете, все субъективно. Некоторые считают, что все мои картины сделаны как будто разными людьми, а мне вот сейчас звонила Наташа Фатеева и говорила, что мои картины она «на запах» определяет. Я знаю про свое кино одну вещь – оно, по словам той же Наташи, «пролонгированного действия». Его надо смотреть не один раз.

– В любом случае многие реплики разойдутся на поговорки. Например, в провинции наверняка понравится такая: «Это ничего, что ты из Техаса. Главное – чтобы не из Москвы».

– Если провинция мою картину увидит. Потому что хотя официальная премьера была объявлена 8 июля, но от «объявлена» до истинного проката – дистанция огромного размера.

– Реальный зритель вашу предыдущую картину «Вы не оставите меня» увидел совсем недавно по телевизору. Картину показали года четыре назад на кинофестивалях, и потом тишина. Не было проката?

– Когда прокатчики сказали мне, что они берут картину в эксклюзивный прокат, я обрадовалась. Но оказалось, что эксклюзивный – это пара сеансов в полутора кинотеатрах. Мы напечатали двадцать копий, а понадобилось только десять. А сейчас еще прокатчикам помог кризис. Обрадовавшись которому, они стали покупать западное кино и отказываться от российского, даже получившего призы. Где в кинотеатре можно посмотреть картину «Как я провел этим летом»?

– Вы вчера впервые смотрели картину в зале, со зрителями, и было видно, как вы волновались…

– Это естественно. Я слушала зал. Как он дышит… Но вообще, когда я смотрю картину первый раз, одна, без зрителя, я испытываю муки. Мне хочется взять ножницы и все немедленно перемонтировать.