Posted 19 апреля 2004,, 20:00

Published 19 апреля 2004,, 20:00

Modified 8 марта, 09:48

Updated 8 марта, 09:48

Карэн Шахгалдян

Карэн Шахгалдян

19 апреля 2004, 20:00
До недавнего времени Карэн Шахгалдян был известен в узких кругах как один из скрипачей спиваковских «Виртуозов Москвы». В ближайшее воскресенье он предстанет в качестве солиста – в Большом зале консерватории состоится его концерт с Государственным симфоническим оркестром под управлением Марка Горинштейна. Незадолго до

– С начала года Москва практически вся увешана вашими афишами. Однако широкой публике ваше лицо известно мало.

– Четыре года я играл в ансамбле «Виртуозы Москвы» Владимира Спивакова. Вообще музыкой начал заниматься с четырех лет. Сомнений в выборе профессии никогда не было. Закончил Центральную музыкальную школу при Московской консерватории, затем консерваторию в классе профессора Виктора Третьякова и совсем недавно аспирантуру в классе Майи Глезаровой.

– Ваши родители тоже из мира музыки?

– Да, мама пианистка. Я родился в Москве. А начал учиться в Брянске, где мы тогда жили. Пошел в обычную музыкальную школу, проучился какое-то время, и педагог сказал: «Его нужно показать Москве». Для каждой семьи подобный шаг означает локальную трагедию: нужно делать серьезный выбор. Мама его сделала. С тех самых пор мы в столице.

– Обычно дети не очень радуются, когда их ведут в музыкальную школу. Вы сами хотели учиться музыке в детстве?

– У нас семья музыкальная, музыка в доме звучала всегда, было много интересных гостей из творческих кругов. Хочешь не хочешь, а приобщаешься к музыке. И противодействия не было никогда. Но одно дело слушать музыку и выступать на концертах (это всегда очень приятно), и совсем другое – каждый день приобретать и отшлифовывать навыки. С этим было сложнее, мама и педагоги очень серьезно боролись со мной. Где-то пряниками, где-то конфетами премировали, которые я очень любил. А иногда кого-то в пример приводили «из телевизора».

– А почему вы выбрали скрипку?

– Все дело в предрасположенности. Когда меня привели в музыкальную школу, посмотрели на руки, на какие-то слуховые возможности и вынесли вердикт – скрипка. К тому же обучение в школе по классу скрипки в несколько раз дешевле стоило. Такой аргумент тоже нельзя исключать. Но, наверное, главным фактором был дедушка – он тоже был скрипачом.

– В жизни каждого человека есть педагоги, дающие сумму знаний, и учителя-наставники, помогающие обрести систему ценностей. Кого вы считаете своими учителями?

– Третьякова и Глезарову я выделяю особо. Это люди, которые сделали для меня очень много. Очень много дал мне в музыкальном плане Владимир Спиваков, с которым я работал в «Виртуозах Москвы». Серьезным событием был для меня мастер-класс профессора Иегуди Менухина, когда он приезжал к нам. Я не могу назвать его своим учителем, но сама встреча… Он сказал мне несколько очень важных слов.

– А как вы познакомились со Спиваковым?

– Это было довольно интересно. У него был мастер-класс в консерватории, а я тогда учился на третьем курсе и только-только приехал со своих гастролей по Сибири, так что вся программа была наиграна. Мастер-класс был два дня, я пришел в первый, что-то сыграл. Он мне сказал: «Приходи завтра, поиграешь еще». Я набрался наглости, пришел. Пообщались, он рассказал много интересного, а потом произнес: «Знаешь, у меня есть идея попробовать тебя в оркестре». Сказать, что я был удивлен, – ничего не сказать. Я тогда еще был зеленый пацан, 20 лет. А «Виртуозов» знал наизусть, как в свое время знали членов политбюро. На первой же репетиции с оркестром подумалось, что на этом моя карьера закончится: все было очень непросто, у них был неповторимый стиль, было невероятно сложно приспособиться. Но постепенно втянулся.

– Насколько за рубежом сейчас ценятся музыканты-классики из России?

– Ценятся до сих пор, несмотря на все наши и не наши старания. Особенно это касается скрипки, в которой на протяжении века мы доминируем. Многие западные скрипачи – фактически воспитанники русской скрипичной школы.

– В России растет число «частных концертов» и «корпоративных вечеринок». Как вы относитесь к подобного рода концертам?

– У нас к этому пока негативное отношение, хотя на Западе такая практика существует очень давно. Все знаменитые музыканты играли на частных приемах. У нас проблема в другом. Деньги раньше были у «новых русских», и я сам попадал в ситуации, когда они при нас рассуждали: «Мы долго думали, пригласить девочек из варьете или вас. Решили вас»… На такие предложения я не соглашаюсь. Весь вопрос в уровне культуры организации такого рода мероприятий. Если все сделано достойно, если люди приглашены на концерт классической музыки, а не на банкет или фуршет, то тогда это может быть интересно.

– Возвращаясь к вашей масштабной рекламе… Безусловно, хорошо, что у классической музыки появляются возможности для саморекламы, но вы не боитесь обрести репутацию поп-исполнителя в скрипичной музыке?

– Если бы я играл на электроскрипке, тогда можно было бы проводить какие-то параллели. Реклама, может быть, и похожая по масштабам, по количеству цвета на афишах, но я выхожу в зал и играю сугубо классический репертуар, ничего туда не добавляя и не меняя свой облик. В конце концов это не реклама нового масла и даже не раскрутка моего лица, а лишь способ привлечения зрителя на концерты.

– В воскресенье состоится ваш первый сольный концерт в Большом зале Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского. Что выбрали для программы?

– Сказать, что это ответственно, – ничего не сказать. Я очень серьезно готовлюсь. Буду играть с Государственным академическим симфоническим оркестром Марка Горинштейна. Будет американский дирижер Вахтанг Жордания, мы с ним недавно играли в Корее. В программе – Концерт Мендельсона, популярный даже среди немузыкантов, Интродукция и Рондо каприччиозо Сен-Санса, Цыганские напевы Сарасате, Поэма Шоссона и Романс фа мажор Бетховена.

"