"Ла Ла Ленд": Были маленькими и лишними, а потом они полюбили...

Диляра Тасбулатова, кинокритик

«Патерсон», – «тихая», скромная картина, снятая, правда, самим Джармушем, гуру независимого кино, классиком с блестящей репутацией - в киноманской среде особенно.

Забавно, что в Москве, где развлечений хоть отбавляй, на обе не попасть: я брала билеты заранее, онлайн: чтобы, во-первых, посмотреть на языке оригинала, а во-вторых, в удобное время.

Оба фильма меня совершенно заворожили, каждый по-своему: хотя стилистически они абсолютно разные. «Ла ла ленд» - постановочный, с танцами, песнями, супер-декорациями; «Патерсон» снят за копейки, в одном и том же районе Нью-Джерси, места действия – бар, домик на окраине, улочка, где живут главные герои. Никаких тебе плясок и голливудской избыточности: в маленьком домике живет красивая молодая пара, он шофер, пишущий на досуге стихи, она делает пирожные для ярмарки и немного балуется «дизайном». Оба мечтают о славе, которая недостижима: ясно, что это рассказ о «второстепенных» маленьких людях, в своем роде «лишних».

Маленькими и «лишними», впрочем, были и герои «Ла ла ленда» - но до поры до времени: девушка, долгие годы отвергаемая на унизительных кастингах, в конце концов становится звездой Голливуда, а ее возлюбленный таки открывает бар своей мечты, где играет джаз.

Райан Гослинг и Эмма Стоун в фильме «Ла ла ленд»

Карьера, правда, стоит им любви: великолепный финал, где Гослинг, наконец, сыграл драму неосуществившегося счастья, доводит до слез не только подростков – тут и завзятый скептик всплакнет. Правда, эти же скептики замечали, что никакой особой любви они в фильме не увидели: мол, настоящему чувству карьера не помеха.

Гольшифте Фарахани и Адам Драйвер в фильме «Патерсон»

Зато в «Патерсоне» любви хоть отбавляй: герои любят и верят друг в друга, каждый из них, лелея свою мечту, не мешает мечтать другому. Любовь здесь, настоящая и негромкая, просвечивает даже сквозь фирменную иронию Джармуша, иронизирующего над женой героя, недалекой и восторженной.

Режиссер Джим Джармуш

Что и говорить, «Паттерсон» - живая, поэтичная (в прямом и переносном смысле слова, коль скоро главный герой - поэт), очень тонкая картина, где скромными средствами и за небольшие деньги воссоздана атмосфера «глуши» (хотя это Нью-Джерси и до Нью-Йорка рукой подать), некоторой стерильности и герметичности жизни, сквозь которую неожиданно прорывается сам дух поэзии.

«Патерсон». Кадр из трейлера.

Здесь есть всё: и сарказм по отношению к этому «раю», упорядоченному до скуловоротной тоски и бессмысленности, и тема свободы личности, обреченной на тоскливое однообразие, и тема Таланта, который не востребован и никому не нужен, и двойничества, поиска Двойника, духовного альтер эго, зеркала (в фильме много близнецов, которые встречаются герою тут и там).

«Патерсон». Кадр из трейлера.

Где-то к середине кажется, что фильм забуксовал чисто драматургически (фирменные примочки Джармуша и его чудаки драматургию все же не двигают, хотя расцвечивают), и вот тут, в самом финале, появляется настоящий Двойник: незнакомый японец, тоже поэт.
Впрочем, это явление уже предвещала десятилетняя девочка-поэтесса, тоже случайная прохожая, пишущая стихи.

«Патерсон». Кадр из трейлера.

Здесь интересный парадокс намечается: стало быть, эта размеренная, тупая жизнь все-таки пронизана поэзией? Дух веет где хочет? Даже над тоскливой обыденностью? Которую, между прочим, Джармуш всегда поэтизировал: но на сей раз, путем монотонных повторений, знаменующих собой распорядок дня как распорядок жизни, как вневременное пространство, как остановку Времени, в том числе и исторического, - на сей раз вроде бы лишил всякой поэзии?
Чтобы коварно вернуть в финале: хотя герой так и будет, разумеется, ездить по одному и тому же маршруту, всю жизнь, вдохновляясь грустной судьбой великой Эмили Дикинсон, чье имя, как символа смирения и одновременно непокорного духа, несколько раз прозвучало в фильме.
Таинственная картина: самая, наверно, таинственная в фильмографии Джармуша - да и в истории кино стоящая особняком.

«Ла ла ленд», коль скоро мы взялись их сравнивать, далек от столь безупречного совершенства: правда и то, что Джармуш вдвое старше Дэмиена Шазелла, почти дебютанта, новичка, взявшегося освоить столь грандиозный замысел.

То есть вернуть на экраны жанр мюзикла, довольно старомодный, слишком условный, «опереточный» и «тухлый». Грандиозный успех – семь «Золотых Глобусов», абсолютный рекорд в истории кино, - свидетельствует о том, что Шазелл победил: несмотря на то, что снял далеко не шедевр. Зато, видимо, задел какие-то струны в наших очерствевших душах: люди скучают по кино жанровому, благородному, чистому, тоскуют по чему-то недостижимому – по мечте, одним словом. Как ни смешно, инфантильно и по-дамски ни звучит.

И поскольку сделано это мастерски, слегка иронично, с необходимой дистанцией (а как иначе в суровые времена постмодерна), «Ла ла ленд» понравился и интеллектуалам, и неискушенной публике.

«Патерсон», конечно, более тонкий деликатес: неискушенные могут и заскучать.

«Ла ла ленд». Кадр из трейлера.

Но и в несовершенном «Ла ла ленде» есть своя тайна: это тайна тотального успеха, который не случается просто так, как бы ты ни старался и не вкладывал миллионы. Что-то там определенно есть: жар души? Талант? Отчаянная смелость? Молодость автора? Его любовь к кино?

«Ла ла ленд». Кадр из трейлера.

И то, и другое, и третье. Всё там есть: и зритель это почувствовал. Как говорится, зритель тоже не дурак: и хоть сам обманываться рад, на сей раз мы попали на самый упоительный «обман» из всех возможных.

Раньше кинематограф таким и был: зрелищным, жанровым, герои жили в неком идеальном мире.

«Ла ла ленд». Кадр из трейлера.

И хотя «Ла ла ленд» слегка переворачивает эту формулу (нет хэппи-энда, героиня не самая красивая звезда Голливуда, герои несчастливы, любовь не состоялась) – он одновременно показывает, как могло бы быть. Особенно в роскошном финале – сложнопостановочном, сказочном, как феерия, как сон, как цирк, как детский праздник: так могло бы быть, так было раньше, так должно быть. Но не будет.

А зритель думает: а может, будет?

В этом и кроется, мне кажется, прелесть этой картины.