Идеалист-созидатель

Когда-то он мне подарил необычную гобеленовую икону с Христом, сделанную учениками художественной школы. Я ее повесил в своей переделкинской спальне. Иногда мне чудится, что у этой иконы его глаза. Он, кажется, не был ритуальным верующим, но кто знает, что знал только он. Во всяком случае, он был прежде всего человечен, и, хотя он был иногда ребячливо вспыльчив, в нем не было никакого зла. Для этого у него не было лишнего места в сердце.

Он был влюбчив, но не только в женщин, а просто в людей, в их талант и доброту, и особенно в стихи. Он был убежден, что стихи способны любить все, только не все об этом сами догадываются, и им надо помогать. Я тоже так думаю, и это нас по-братски сближало.

Поэтическая плеяда шестидесятников сделала большое дело – она невероятно расширила читательскую аудиторию поэзии. Мы со Стасиком часто выступали вместе, и особенно нас потрясли своим вниманием слушатели в родной деревне Александра Яшина, где была и его мать.

Смерть безжалостно выкорчевывает поколение шестидесятников. Их присутствие в жизни России было подобно роли деревьев, выдыхающих воздух надежд, наполнявший наши легкие. Дыхание Станислава Лесневского, всегда прерывисто-взволнованное, о чем бы он ни говорил, было неотъемлемой частью этого воздуха надежд. Он никогда не был служкой официальной идеологии, а был проповедником самих вечных, не стареющих идеалов и делал всё, чтобы и в литературе «люди теплые, живые», о которых пронзительно писал Александр Твардовский, не шли на дно. Так, Станислав Лесневский оказался единственным издателем, успевшим при жизни самородного поэта Михаила Анищенко выпустить его талантливейшую книжку. Он не препарировал поэтов, как лягушек, бесстрастным скальпелем – он жил стихами. Он первый обратил мое внимание на Илью Фаликова как на одного из лучших эссеистов о поэзии. Он издал драгоценную для нашей национальной истории серию реквиемно-исследовательских книг Виталия Шенталинского о талантах, погубленных в годы сталинского террора, которые сейчас некоторые опасные для истории историки считают чуть ли не годами ренессанса нашей страны, и по-новому помог нам увидеть Александра Блока, Георгия Иванова, Осипа Мандельштама. Если говорить по совести, то «Прогресс-Плеяда» Станислава Лесневского, может быть, единственное наше издательство, которое не выпустило ни одной плохой книги.

Я с глубочайшей благодарностью отношусь к его сестре Ирене Лесневской, которая тоже любит и понимает поэзию. Именно она дала мне возможность выпустить на канале РЕН ТВ поэтическую телеантологию из ста восьми передач и она же всячески помогала издательству брата. Она бы сделала большое для нашей литературы дело, если бы сохранила это издательство, дав ему имя Станислава Лесневского. Это был бы ему самый лучший памятник. Я убежден, что Борис Романов и Илья Фаликов могли бы достойно продолжить дело их друга и соратника, а мы, писатели, с радостью отдавали бы в это издательство свои книги.

Станислав Лесневский был идеалистом совсем не обломовского типа, он был креативным идеалистом. Его созидательному упрямству мы обязаны воскрешением блоковского дома-музея в Шахматове и ежегодным Блоковским праздникам. Как было бы прекрасно, если бы дело его жизни продолжалось и любовь в России к поэзии не прекращалась никогда. Может быть, тогда и места в сердце для зависти и злобы не осталось бы.

Это маленькое стихотворение, которое я прилагаю, он успел прочесть и ответил мне.

Станиславу Лесневскому

Я люблю тебя за тебя самого,
уникальный мой Стасик Лесневский.
Как от Блока в тебе слиться всё так смогло –
воздух шахматовский и невский.

Пусть до классиков наших мы не доросли,
мы, как в церкви одной, с ними вместе,
став молитвой живой о спасеньи Руси,
ее Совести, Слова и Чести.

30 декабря 2013

Евгений ЕВТУШЕНКО